– Если это яд, то мастер Йувейн наверняка знает противоядие. Мы отвезем тебя к нему, как только закончится дождь.
Дед предупреждал, что в грозу надо опасаться вязов, но мы все равно укрылись под огромным деревом. Плотная листва защитила нас от водяных струй, позволив спокойно переждать ливень. Азару перевязал рану Мэрэма, заметив при этом, что в Утренних горах ливни сильные, но короткие.
«Как правило», – честно добавил он. Впрочем, через некоторое время сплошной поток воды сбавил силу, а затем и вовсе прекратился. Облака начали потихоньку расходиться, лучи света проникали сквозь листву, окружая сияющим ореолом прозрачные капли на папоротнике. Что-то в этом золотом свете было такое, чего я никогда прежде не видел. Казалось, нечто пытается явить себя, в то время как я отчаянно старался разглядеть неясные очертания. Откуда-то пришло знание, что должно принять это удивительное явление так же, как братскую любовь или неизбежность собственной смерти.
В пяти футах от меня из тончайших лучей в воздухе соткалась золотая чаша, я легко мог коснуться ее рукой. Назовите это видением, воплотившейся мечтой или галлюцинацией, плодом воспаленного сознания – только видение было таким же реальным, как бабочка или птица. Присутствие Азару, стоявшего рядом на коленях, воспринималось смутно. Но эту прекрасную чашу, сиявшую перед моими глазами, я видел совершенно отчетливо. Золотое тепло, как медовый чай моей матушки, разлилось по всему телу.
– Ты видишь?
– Вижу что?
Ради него Эрйи восстал против брата и убил его точно так же, как сегодня я убил своего противника. Ради этой чаши люди вели войны на протяжении десяти тысяч лет.
– Что там, Вэль? – повторил Азару, мягко тронув меня за плечо.
Мне не хотелось говорить об увиденном. Я привалился к стволу старого вяза, ощущая его силу и мощь, и холод постепенно покидал мое тело. О если б камень Света полностью исцелил меня от ужасных последствий дара, позволил не испытывать таких мук!
Я уперся руками во влажную землю, изо всех сил стараясь встать. Из-за предательской слабости это удалось сделать только с помощью Азару и Мэрэма.
Взгляд мой невольно обратился к тому месту, где поверх сияющего от воды папоротника лежало тело моего несостоявшегося убийцы. Трясясь и тяжело дыша, я с трудом вынул из раны нож и вычистил его. Потом прикрыл остановившиеся голубые глаза мертвеца, ощущая острую боль. Горло саднило так, словно в нем застрял кусок ледяного железа. Где-то глубоко внутри меня еще оставалась черная немочь. Страшный холод ждал лишь удобного момента, чтобы заморозить дыхание и похитить душу. Осознав это, я поклялся в том, что больше ни при каких условиях не стану причиной ничьей смерти.
В воздухе надо мной – и над телом убитого моей рукой человека – источал золотистое сияние камень Света. Это был свет любви, свет жизни, свет истины. В его присутствии я не мог лгать себе – и с горькой уверенностью осознал, что убью еще многих, многих людей.
Видение чаши растаяло в мерцающем воздухе.
– На что ты так уставился? – спросил Азару.
– Ни на что.
Теперь мое тело снова пылало огнем – яд растекался по жилам. Брат поддержал меня сильными руками.
– Идти можешь?
Я кивнул, и Азару улыбнулся в ответ. Давая мне передышку, он окликнул Мэрэма для того, чтобы еще раз осмотреть его раненую голову.
– У тебя голова настолько же крепкая, насколько живот мягкий. Все будет в порядке, – заметил Азару, ткнув пальцем в толстый живот друга.
– Думаю, что да – как только ты приведешь лошадей.
Брат кинул быстрый взгляд наверх, в переплетение листьев и солнечных лучей. Потом посмотрел на мертвое тело у своих ног.
– Нет, уже поздно, я вас тут не оставлю. Несмотря на то что сказал Вэль, они могут вернуться. Мы пойдем все вместе.
– Слушаюсь,
Азару наклонился над мертвецом, потом взвалил тело на плечо и выпрямился.
– Ты понесешь оленя, – приказал он Мэрэму.
– Понесу оленя!.. – запротестовал тот. С таким же успехом можно было велеть ему взгромоздить на плечи весь мир. – До лошадей идти почти две мили!
Брат, сгибаясь под тяжестью ноши, глянул на Мэрэма с жесткостью, напомнившей мне отца.
– Хочешь быть воином – так веди себя, как воин.
Несмотря на свою боязливость, Мэрэм был силен, как бык. Бесполезно возражать моему брату, если он что-то решил, так что бедняга с ворчанием поплелся за оленем.
– Ты плохо выглядишь, – сказал Азару, дотронувшись до меня свободной рукой. – Но по крайней мере холод исчез.
– Да, – ответил я, поморщившись от боли в боку. – Достаточно больно.
Почему кто-то смазал стрелы ядом? Почему кто-то пытался убить меня? Разве можно понять такое?
Глубоко вдохнув, я приготовился идти через лес. Перед глазами все еще сиял солнечный образ камня Света.
С Азару во главе мы двинулись на запад, к тому месту, где оставили лошадей. Мэрэм пыхтел и отдувался под тяжестью оленя, свисавшего с его могучих плеч. По крайней мере, мрачно подумал я, мы добыли оленя. У нас есть что принести на вечерний пир с ишканами.
Глава 3
Далеко за полдень мы выбрались из леса и сразу увидели Йошу Кадара, ожидавшего на краю поля. Молодой оруженосец Удивленно уставился на ужасную ношу моего брата, однако быстро сообразил, что к чему, и не стал задавать лишних вопросов. Сохраняя мрачное молчание, он вместе с Азару двинулся на розыски лорда Харши.
Нашим лошадям, к сожалению, не удалось сохранить спокойствие. Йошу привязал их к нескольким деревцам рядом с изгородью, окружавшей поле. Почуяв запах свежей крови, животные принялись волноваться и рыть землю. Мэрэм попытался их успокоить, но не преуспел в этом. Лошади и так уже были Здорово напутаны стрелами молний, сотрясавшими землю не далее как час назад.
Я подошел к Эльтару и положил руку на его могучий круп. Влажная шкура источала острый запах ярости и страха. Обняв жеребца за дрожащую шею, я прислонился щекой к его щеке и тихонько подул в раздувавшиеся ноздри. Постепенно он успокоился, глянул на меня мягкими карими глазами и тихонько толкнул в бок, в то самое место, где оставила след ядовитая стрела.
Чувствительность этого огромного животного всегда поражала и трогала меня. Эльтару был ростом в холке почти в девятнадцать ладоней, весил две тысячи фунтов и, казалось, целиком состоял из мощных мышц и несокрушимых костей. Он был свирепейшим из жеребцов – последний потомок черных боевых коней, чьи дикие табуны паслись раньше на равнинах Эньо. В течение тысячелетий короли Эньо разводили эту породу не только для сражений, но и ради ее красоты. После Сарнийских войн королевство раскололось на дюжину соперничающих герцогств, а собратья Эльтару бежали в поля, окружавшие разрушенные замки. Так были забыты древние коневодческие традиции Эньо. Время от времени кто-нибудь из храбрых эньорцев пытается изловить одну из этих потрясающих лошадей, только для того, чтобы убедиться в том, что объездить ее невозможно. Так вышло и с Эльтару – герцог Горадор подарил его моему отцу, добавив при этом, что «вы, мешцы, считаете себя лучшими среди рыцарей и наездников валари, так посмотрим, как кто- нибудь из вас поедет в бой на
Мой отец попытался. Но всей его силы не хватило для того, чтобы заставить Эльтару смириться с трензелем во рту и седлом на спине. Когда жеребец пятый раз сбросил гордого короля на землю, отец сдался и объявил, что объездить Эльтару невозможно.
