– А что будет, если Анна не будет заниматься, пока сэр Уильям не вернется и не продаст вашу картину?
Франческо подавил всхлипывание.
– А он вообще приедет? Он дал нам адрес, и я отправил ему письмо с маркой.
– Что ты написал?
– Я не знал, как написать, поэтому я просто попросил, чтобы он приехал к нам и помог продать картину.
– Не стоит волноваться, он приедет.
– А что, если он никогда не приедет? Уолли, ты не понимаешь. Анна должна учиться, для нее не учиться – это большое-большое горе.
Уолли вытер велосипед тряпкой.
– Чего я не понимаю, так это почему ты так переживаешь. Ты же ничего не можешь поделать.
Франческо посмотрел на Уолли, и в его глазах сверкнули слезы.
– Я никогда не знал, что значит быть старшим. Теперь все зависит от меня. Больше никого нет. Вообще никого нет.
– Ладно, – сказал Уолли, – побежали домой, а то у нас горячие тосты с соусом к чаю.
На следующее утро на игровом поле во время перемены Уолли отвел Франческо в угол. Там он протянул ему конверт, в котором была банкнота в один фунт и пятидесятипенсовая монета.
– Бери, – сказал он Франческо. – Это тебе. Этого хватит на три урока, еще за три заплатит Гасси, итого – шесть недель, а уж тогда с'Уильям точно вернется.
Франческо побледнел, а потом покраснел.
– Один фунт и пятьдесят пенсов! Откуда ты взял столько денег?
Уолли состроил гримасу.
– Только не надо никаких подозрений. Я достал их честным путем, – он пытался, чтобы его голос звучал как можно более обычно. – Если хочешь знать, я продал велосипед.
Франческо был просто в ужасе. Этот велосипед, хоть и очень старый и дребезжащий, был гордостью всей жизни Уолли.
– Я не могу их принять. Ты должен вернуть свой велосипед.
– Вот тебе и благодарность, – съязвил Уолли. – «Вернуть»! Я знаю, что этот велик немного стоит, но за полтора фунта —это слишком дешево, и тот, кто его купил, знает это не хуже меня. Он мне его не отдаст, он несколько месяцев упрашивал меня продать ему велосипед.
Франческо смотрел на деньги, как если бы это был кувшин, который радуга наполнила золотом.
– Это слишком много, – прошептал он, – но однажды, может, когда мы продадим картину, у тебя будет новый велосипед.
Уолли не верил, что какая-то картина может стоить столько же, сколько велосипед, но он ничего не сказал.
– Имей в виду, никто не должен знать, откуда у тебя взялись деньги. Никто – ни Гасси, ни Анна: я только маме скажу, потому что она может заметить отсутствие велосипеда.
Франческо, которого щедрость Уолли почти лишила дара речи, кивнул.
– Я обещаю, – прошептал он.
По дороге домой Гасси узнал, что Франческо достал свою долю на уроки Анны. Анна заговорила об этом:
– Как бы было хорошо, если бы с'Уильям вернулся. Мне нужно платье для танцев, мисс де Вин называет его туникой. Школьная форма не очень-то подходит для танцев, а у меня больше ничего нет.
Гасси посмотрел на Анну так, как птица-мама смотрит на своих вечно голодных птенцов.
– Туника! Тут я и Франческо мучаемся, не знаем, как добыть пятьдесят пенсов в неделю, а ей туники нужны!
– Не волнуйся, Анна, – сказал Франческо. – У меня хватит денег еще на три урока, не считая наших карманных денег. А их, возможно, будет достаточно для туники. Я думаю, еще тетя поможет.
Гасси еще не до конца переборол свою привычку садиться или ложиться на землю, если ему того хотелось. И теперь он сел на тротуар.
– Что? У тебя есть деньги на три урока? Как это?
– Есть и все, – сказал Франческо. Потом он раскрыл руку и показал Уоллины фунт и пятьдесят пенсов.
Гасси был просто в бешенстве. В глубине души он считал себя самым умным в семье. Он был убежден, что только он был уже на пути к тому, как достать деньги, а тут Франческо, такой серьезный и щепетильный в вопросах чести, просто вытащил из кармана фунт и пятьдесят пенсов. В ту самую секунду он знал, что нужно делать. Он сомневался до этого, но теперь был окончательно уверен. Гасси встал на ноги, гордо посмотрел на Анну и Франческо и ударил себя кулаком в грудь.
– Я, Гасси, я достану деньги на четыре урока!
Глава 21
