В ограде храма Эдфу у живого сокола{799} был дом внутри ограды, которая была посвящена специально ему. Этот дом состоял из двора и небольшого святилища с балконом для царских выходов. В ограде должен был быть также вольер, в котором содержалось множество особей одного и того же вида, среди которых, как мы уже сказали, каждый год бог храма выбирал свою священную птицу. Выбор сокола на предстоящий год происходил в первый день первого месяца сезона Посева, и его совершала сама статуя бога Хора, которую жрецы выносили из храма. Персонажи в масках сокола или шакала, имитирующие голоса этих животных, изображали предков царей Верхнего и Нижнего Египта. Кортеж молча шел вперед к малому храму живого сокола. Хищных птиц, чье золотистое оперение напоминало цвет солнца Ра, по одной проносили перед богом. Когда перед ним представал сокол, который должен был быть избран на этот год, статуя божества делала движение по направлению к нему — как считалось, сама по себе. Тогда сокольничий должен был поднести птице насест, представлявший собой подставку, орнамент на которой напоминал фасад древнего царского дворца, увенчанную легким балдахином. Отныне сокол становился божественным правителем: его называли «Его Величество». Мы не знаем, какая судьба ожидала сокола предыдущего года, функция которого завершилась.
Когда выбор был сделан, священного сокола выносили в ложу для царских выходов, чтобы представить его группе посвященных верующих, которые присутствовали на церемониях. Скорее всего, именно в этой ложе, расположенной над входной дверью в храм сокола, между двумя столбами, и совершались службы в честь Нового года как аспекта Хатхор и в честь Сохмет. {800} Целью этих молитв было добиться от богини Хатхор-Сохмет защиты нового живого бога- сокола на весь год. Здесь Хатхор представала в двух качествах. Сначала богиня с головным оперением коршуна, увенчанная белой короной и держащая в руках лист пальмы, на котором были записаны царские юбилеи, изображала юг Египта. Потом богиня с львиной головой, увенчанной солнечным диском, становилась Сохмет и изображала север страны. Царь в короне Севера исполнял различные обряды в присутствии Хатхор и сокола. Ему помогал Тот, который в своей роли распорядителя церемоний вел записи. Затем царь переходил к двум воскурениям, описывая при этом словесно свои действия: «Я совершаю воскурения перед Ра, я поклоняюсь перед уреем (Хатхор). Я призываю его под всеми его именами, чтобы заручиться его защитой». Далее следовала длительная молитва, в которой царь Египта, сын Ра, уподоблялся живому соколу, который сам был сыном Ра и видимым проявлением бога. Молитвы, адресованные Хатхор-Новому году, опирались на это отождествление, обеспечивая живому соколу и — благодаря отождествлению их качеств — самому царю такие блага, как радость, ликование, могущество, изобилие, счастье, долголетие, здоровье и многое другое. Фактически каждый стих текста был посвящен какому-то аспекту года, снабженному определенным эпитетом, и требовал от этого аспекта благодеяние, которое тот воплощал. «О ты, здоровый год: сделай так, чтобы кости живого образа, живого сокола, живого ибиса были здоровы; сохрани здоровье его плоти, укрепи его мышцы, поддержи в порядке все его члены в их полноте, так, как ты постоянно возвращаешься в каждую желаемую пору!» {801}
Потом обращались к Хатхор-Сохмет, аспекту богини, олицетворяющему опасность; произносящие текст пытались защитить живого сокола и царствующего повелителя в течение нового года от всякой опасности{802} — от заразных болезней, от чумы, от нападения демонов с ножами и т. д. Список был длинным, и Сохмет просили защитить живой образ бога даже «от любой дурной мухи этого года, чтобы она не липла к нему».{803} Желали также, чтобы эта защита распространялась на «его людей, его свиту и его детей».{804} Наконец эта молитва заканчивалась семью строфами, которые должны были защитить живого царя-сокола от «семи стрел года», символов всех опасностей, которые могли постигнуть царя и Египет: «О Сохмет, ты, что любишь справедливость и ужасаешься несправедливости, о владычица людей, приди к царю Птолемею, живому образу, живому соколу; спаси его, сохрани его, защити его от шестой стрелы года! О Сохмет-Урей, ты, что „открываешь круг“,{805} о владычица, приди к царю Птолемею, живому образу, живому соколу: спаси его, сохрани его, защити его от седьмой стрелы года!» Под конец перечисляли все имена божественного сокола, чтобы тем самым подтвердить его личность: «(Это) царь Птолемей, наделенный жизнью». {806} Затем священную птицу снова спускали вниз из окна для царских выходов, и она возвращалась в свой храм. Ее сопровождали жрецы: «Ступай к Великому Трону, чтобы взять царскую власть из руки твоего отца Хора из Эдфу, великого бога неба».{807}
Во время второй части церемонии живой сокол (а следовательно, и царь) фактически получал царские инсигнии из рук бога храма и его Эннеады. «Он воссиял в качестве царя на престоле своего отца!»{808} — восклицали присутствующие. Церемонии, которые разворачивались в этот момент, во многом соответствовали действам во время царской интронизации. В первую очередь приступали к помазанию. Кончиком мизинца служитель наносил мазь на лоб птицы, говоря: «Масло на твоем челе: пусть оно радует твой лик, о владыка богов». {809} Гимн освящал идентификацию Хора-Ра с его животным воплощением. Затем происходило главное жертвоприношение, предназначенное живому соколу и, видимо, статуе Хора: приношение изделий из золота, из которых одно напоминало символ вечности, увенчивающий знак (иероглиф) праздника. В честь божества пели гимн: «Берега — твои слуги из-за величия твоей силы; они ликуют, когда видят тебя. Ты распростер свои крылья, как божественный сокол, и ты укрощаешь сердца твоих врагов».{810} Уподобленный самому богу сокол становился способным благодаря мощи своих крыльев, воображаемому огню своих глаз и силе своих когтей полностью уничтожать врагов. Тогда живой сокол получал первый букет цветов: «Прими букет твоего досточтимого отца, Хор Эдфу, великий бог неба! Он восхваляет тебя, он любит тебя, он сохраняет тебя, он побеждает всех твоих врагов, будь они мертвыми или живыми!»{811} Текст, таким образом, напоминает об изначальном аспекте бога-сокола и намекает на его сияющее возникновение из Нуна. Цветочный букет тем самым отождествляется с тростниковым плотом, который, согласно космогонии Эдфу, таинственным образом появился на поверхности первобытных вод в начале мира, позволив сесть на него птице-демиургу. Итак, Ра, Амон и Птах, династические боги, дарят соколу второй букет: «Прими этот букет жизни Величества Ра: он (предназначен) для лика владыки людей».{812} Таким образом, это новое приношение символизирует царскую власть на земле и власть над людьми. Третий букет ставят между живым соколом и Хатхор: «Прими этот букет твоей матери Всемогущей, великой Хатхор, владычицы Дендеры! Она восхваляет тебя, она любит тебя, она сохраняет тебя, она побеждает всех твоих врагов, будь они мертвыми или живыми… Она снова делает твое тело юным… Она дает тебе счастье своего брата Осириса, она победоносно завладевает для тебя своим престолом! Она дает тебе страну своего сына Хора».{813} На этот раз букет оказывается связанным с загробным миром и воскресением Осириса. Последнее жертвоприношение цветов кладут к ногам сокола, в то время как последний гимн адресован заходящему солнцу: «Прими букет твоего видимого облика, Атум. Пусть радость возродится в твоем сердце… О сокол Востока, ты достигаешь вершины Запада, где садится солнце (в то время, как) твоя ладья пребывает в небе!»{814} Вся церемония возобновляет существование сокола и бога-солнца, смешанных в единое целое. И один, и другой встают утром подобно тому, как они возникли из Нуна, управляют миром, паря в небе, и объявляют о своем возрождении перед тем, как зайти за горизонт.
Итак, Хор Эдфу и живой сокол, за которыми следует Хатхор, попадали в темное святилище. Там были воздвигнуты двое носилок, напоминавшие погребальные ложа Тутанхамона. В этом тайном месте свершалось нечто вроде «рождения», и наши тексты говорят о «кормлении молоком» и об ограждениях, которые ставили вокруг слабого младенца. Шаг за шагом птица следовала за богом, которого она воплощала и который вовлекал ее в свою ауру. Каждый этап давал соколу дополнительные способности как в области царской власти, так и в его качествах божества. Каждая ступень обряда, как и получение новых сил, уподоблялась беременности и новому рождению. Совершавшие обряд старались постепенно одарить живого бога всей полнотой жреческой науки Египта, чтобы обеспечить ему безупречную защиту. Они пользовались синтезом всех доступных божественных сил, чтобы не оставить никаких шансов злу или случаю. Конечно, в этой культовой драме участвовали божества Тот и Сешат, как и царь. Сценарий этой литургии, все более тесно связывая птицу и статую божества, воспроизводил комплекс церемоний, которые обычно сопровождали коронацию фараона. Сложная, часто манипулятивная ритуальная деятельность
