Семейный промысел

Мириам припала к земле, укрывшись за деревом, и застыла, стараясь не дышать; на спине выступил холодный пот. Она могла ошибаться, но судя по звукам — копытное одно. Выскочи она в своей камуфлированной куртке, черной вязанной маске и с зажатым в правой руке короткоствольным пистолетом — любой бы пришел в ужас… Да вот только она сама едва не умирала со страху.

Она затаилась и не более чем в десяти ярдах от неё прошел необычно одетый человек, погонявший мула. Скотина была тяжело навьючена — на мерно колыхавшейся спине громоздились раздутые плетенные корзины. Погонщик носил что-то вроде гамаш и с головы до колен кутался в какой-то старый, изъеденный молью балахон. С виду на разбойника не тянет — какой-то нищеброд с темным, заскорузлым от солнца и ветра лицом.

Мул остановился. Погонщик машинально поднял руку и хлестнул его по крупу розгой. Затем что-то проворчал, вроде как на немецком, только произношение было помягче — не такое свистящее.

Мириам наблюдала, страх перерос в очарование. О, да у него на поясе нож — здоровенный тесак виднелся из-под балахона, едва ли не короткий меч. Мул издал жалобный звук и поплелся дальше. «Интересно, а что в корзинах? — подумала она. — И куда он их везет?»

Несомненно, в лесу живут люди. «Надо соблюдать осторожность», — велела она себе и подождав, пока погонщик скроется из глаз, несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Какое-то время она в сомнении размышляла не вернуться ли ей обратно в лагерь. В конце концов, любопытство одержало верх, однако то было любопытство разбавленное изрядной долей тревоги.

Через час Мириам обнаружила петлявшую среди деревьев тропу. Даже с большой натяжкой её нельзя было назвать мощеной дорогой, однако кустарник по бокам вытоптан, а сама тропа была наезженной и грязной — свежий навоз указывал ей куда подался погонщик со своим мулом. Она обозначила место пересечения её пути с дорогой, сделав на дереве метку — неуклюже выцарапанные числа — азимут и расстояние. Если её растущее подозрение оправдано, туземцам это ничего не скажет. Она пробиралась между деревьями в стороне от дороги, но удерживая её в поле зрения.

На протяжении следующей полумили деревья сменились непролазным валежником и пнями; многие из них поросли изумительными гроздьями опят. Мириам заспешила прочь от дороги, присела, достала бинокль, диктофон и выплеснула вслух всё свое изумление.

— Это невероятно! Словно музейная диорама посвященная средневековой английской деревушке, только… фи, я бы ни за что не пила из того ручья. В двухстах ярдах от меня опоясывает поле стена, вокруг которой вырублены все деревья. Ограда низкая, кладка каменная, не скрепленная цементом. Забавно, все эти грядки напоминают лоскутное одеяло, сшитое из тонких полосок ткани.

Она умолкла и навела резкость на парочку фигур, шагавших в отдалении. Они были довольно близко и могли её заметить, стоило им только глянуть в сторону деревьев, поэтому Мириам инстинктивно пригнулась; впрочем, на лес они не обращали ни малейшего внимания. Один из них вел корову — горбатую, как в документальных фильмах про Индию. Строения сероватые, стены сложены из всякой всячины, из всего, что попалось под руку, а крыши покрыты черепицей, но не живописно-золотистой, как в английских деревнях, которые показывают туристам (в одной такой, близ Оксфорда, Мириам как-то побывала), а настоящей — посеревшая провисшая кровля.

— В деревне около двенадцати построек и все без окон. Дорога без покрытия, просто грязная тропа. В грязи возятся какие-то домашние птицы вроде куриц. Всё довольно неопрятное и ветхое.

Она проследила за человеческими фигурами и навела резкость на ограду.

— В ограде ворота, а за ними то ли платформа, то ли башня. Что-то большое выпирает из-за стены, но мне отсюда плохо видно. Могильный курган? Нет, вряд ли… другой период. Это же не викинги, это… э- э…

Из-за изгиба ограды вышел в поле зрения бык, тащивший за собой какое-то приспособление, вероятно, деревянный плуг. Человек, плевшийся за ним, выглядел не менее изнуренным, чем скотина.

— Все в каких-то балахонах. Женщины тоже. Одна из них кормит кур. Голова будто полотенцем обернута и скрывает лицо как мусульманская паранджа. Впрочем, мужчины одеты точно так же. Эта деревня выглядит такой убогой. Запущенной. Тот мужик с мулом… Должно быть в этих местах мул — эквивалент «БМВ»!

Мириам чувствовала себя не в своей тарелке. Сцены из учебника истории не по её части — она городское создание, взращенное в суматохе и грохоте урбанистической жизни, поэтому при виде жалкой нищеты деревни она испытала необъяснимое чувство вины.

— Должно быть это прошлое. Как известно, викинги высадились в Новой Англии в одиннадцатом столетии. А может быть это вообще невесть где. Как я могу сказать, не забравшись внутрь и не посмотрев, что там за оградой? Пожалуй, мне не обойтись без археолога.

Мириам присела и принялась щелкать фотоаппаратом. Вот три курицы, бессмысленно клюющие грязь у открытой двери, а сама дверь ни что иное, как древесный горбыль, криво прислоненный к стене хибары. А вот женщина (или мужчина — у всех бесформенные балахоны, так что невозможно отличить) склонилась над деревянной лоханью и опорожнила в неё ведро воды, затем что-то из неё выловила и раздавила. Мириам навела резкость…

— Хтош ти такойт? — рявкнул кто-то над ухом.

Мириам испуганно подскочила и уставилась на… оцепеневшего, пялившегося на неё широко распахнутыми глазами невесть кого. На вид лет четырнадцать-пятнадцать, одет в обноски, босой и… сидя она выше него. Руки-ёршики, ножки-проволочки, большие карие глаза и копна небрежно обрезанных «под горшок» волос. Время тянулось медленно. «Это кожная болезнь», — поняла Мириам и ей стало дурно, когда она отчетливо увидела красный рубец у него на шее. Он был истощен, не настолько, чтобы сойти за жертву стихийного голода, однако упитанным не назовешь. В руках он нервно сжимал палку, затем замахнулся…

Мириам злобно глянула на него и поднялась. Её правая рука двинулась к набедренному карману и стала рыться в его предательском зеве.

— А ну рискни, — грозно сказала она, сама себе удивляясь. Это было первое, что пришло ей в голову. Она уже вцепилась в рукоятку, но никак не могла вытащить пистолет полностью — зацепился.

Вот блин! Она принялась отчаянно трепать карман, не сводя глаз с лица мальчишки; ноги стали как ватные, внутри все сжалось в комок. Пока она пыталась высвободить запутавшийся в подкладке кармана пистолет, чтобы выхватить его до того, как крестьянин огреет её палкой, в памяти всплыло отчетливое воспоминание о том, как однажды её ограбили на улице, это ужасное чувство беспомощности.

Но он не огрел. Напротив, его глаза еще пуще расширились. Открыв рот, он заорал: «Ан зольдатен кроль!» Он развернулся, выронил палку и рванул прочь, прежде чем Мириам удалось что-то предпринять. Спустя минуту, до Мириам донесся его вопль: «Ан зольда!»

«Блин!». Пистолет она так и не вынула. Страх окрылил её ноги. Она зажала в руке фотоаппарат и помчалась во весь опор обратно в лес, пренебрегая тем, какого шуму могла натворить. «Он чуть не саданул меня! Он вернется с подмогой! Нужно валить отсюда, да поскорее!» Жуткий страх гнал её покуда ветви не захлестали её по лицу и она не запыхалась. Вскоре карликовые яблони сменились более высокими, старыми деревьями и света поубавилось. Она брела, шатаясь, как пьяная, когда позади неё раздался необычный трубный глас — таких духовых она в жизни не слыхала.

Десять минут спустя она остановилась и прислушалась, захрипев от одышки, пытаясь угомонить колотящееся сердце. Она бежала не по дороге, а параллельно ей. Все её инстинкты кричали: беги! Но она почти задыхалась, поэтому, взамен, прислушивалась. Помимо того, что трубили тревогу, других звуков погони не слышно. «Почему же они меня не преследуют? — дивилась Мириам, мучимая неопределенностью. — В чем дело?» Через минуту она вспомнила о фотоаппарате. Оказалось, что в безумной спешке она посеяла заглушку объектива.

— Проклятье, а ведь могла сломать лодыжку, — проборматала она. — И тогда бы они схватили меня и…

Она замолчала.

Этот его взгляд…Осторожно сняв с плеча фотоаппарат, она переложила его в большой набедренный карман, решительно оглядела лесную опушку, затем мигом выпутала из другого кармана револьвер. Теперь, когда у неё в запасе вагон времени, это оказалось легко и просто.