переплета помещалось стилизованное изображение освещенной солнцем планеты, рассеченное вертикальной чертой. На прокладном листе заднего форзаца авторских томов печатались портрет автора и краткая биографическая справка (нововведение западного образца). Тираж каждого тома составлял 215 тыс. экземпляров.
Скорость, с какой готовилась БСФ, была вызвана двумя соображениями: 1) успеть до перемены идеологической погоды, I) пресечь склоки и интриги обойденных. Состав БСФ был откровенно прозападный. Авторские тома в ней получили Ст. Лем, К. Чапек, К. Абэ, Р. Брэдбери, П. Буль, А. Азимов, А. Кларк, Д. Уиндем, К. Воннегут; из советских авторов — И. Ефремов и братья Стругацкие. «Мэтров» совковой фантастики (Казанцева, Адамова, Долгушина, Гребнева, Мартынова, Немцова) либо вообще не допустили в БСФ, либо взяли у них по рассказику-другому для сводных томов.
От цензуры составители полностью уйти не смогли. Начались корректировки. Из авторского тома К. Абэ были выброшены все тексты, кроме маленькой повести «Четвертый ледниковый период» и рассказа «Тоталоскоп», отчего этот том в ряду других выглядит тощей брошюркой. Из рассказа А. Кларка «Девять миллиардов имен Бога» вымарали слово «Бог». В том Брэдбери вместо намечавшегося романа «Надвигается беда» включили неоднократно печатавшийся «451 градус по Фаренгейту». О включении в БСФ текстов Р. Хайнлайна не могло быть и речи. Но составители грудью отстояли «Возвращение со звезд» Лема, «Конец Вечности» Азимова, «День Триффидов» Уиндема, «Планету обезьян» Буля — в составе БСФ эти вещи были по-русски напечатаны впервые.
БСФ вышла из печати, по тогдашним понятиям, стремительно — всего за два с половиной года. < …>
Дорогой Боб!
Сам ты алкоголик. Я прежде всего — прежде узнавания о сроках нашего пребывания в Малеевке — должен был узнать, уйдешь ли ты с работы, точнее, сколько тебя на работе еще будут держать. И вообще не ярись: Малеевки, Переделкина и Комарова нам в ближайшие месяцы не видать, как своих ушей. Дело в том, что, как оказалось, заявки на Подмосковье и Подленинградье следовало (и следует) подавать за полтора-два месяца. То есть, если бы мы имели возможность подать заявку в начале января, у нас бы были шансы. Сейчас — никаких.
Путевки есть в три места: Гагры, Ялта, Дубулты. С начала марта.
Принимая во внимание, что:
1. Я считаю, что нам сейчас нужно быть вместе и всё тщательно обсудить, не торопясь и последовательно, а также дать первый вариант чего-нибудь;
2. Твоя теща прибывает специально, чтобы заменить тебя с Андрюшкой именно в марте месяце;
3. Мама себя чувствует плохо, а у нас дома работа сам понимаешь какая,
так вот, принимая во внимание всё это, я беру на себя ответственность решить за нас обоих (время не терпит, и эти путевки могут улизнуть) и завтра с утра еду в Литфонд и беру две путевки в Гагры, где, по отзывам знающих людей, жить и работать можно очень даже хорошо. Путевки постараюсь взять с числа третьего-четвертого, пробудем мы там двадцать четыре дня, полетим на самолете, так что, по оформлении путевок, я немедленно беру соответствующие билеты на самолет, до Адлера, постараюсь взять часов на одиннадцать, так, чтобы сразу по твоем прибытии на Ленинградский вокзал, мы бы без заездов отправились на аэродром и часам к четырем дня были уже на месте.
Почему именно Гагры? Наши утверждают, что сейчас там уже будет довольно тепло, а ты, насколько я знаю, это любишь. Во-вторых, там ежегодно по два раза трудится Гуревич, и он считает, что все Малеевки в зимнее время дерьмо по сравнению с Гаграми. В-третьих, хорошее сообщение с Москвой и гораздо ближе от аэродрома, чем Ялта или Дубулты.
Жду от тебя подтверждения моих решений.
Вот только машинку надо с собой захватить.
Об остальном при встрече.
Обнимаю всех, целую, твой Арк.
Дорогой Арк!
Это внеочередное письмо я посылаю после посещения Лениздата. Нам предлагают издать в 1967 году том наших повестей емкостью в 30 листов (не меньше). Разрешаются и старые, и новые вещи, хотя, по- моему, предпочитают они — старые. Единственное ограничение, налагаемое на вещи: чтобы они не издавались в том же 1967 г., а если можно, то и в 1966. Кроме того, завредакцией напоминал, что год — юбилейный, но Нина Александровна[165] — наш обычный редактор — сказала, что это моча.
Я составил для себя следующую таблицу переизданий:
СБТ, ПнА, Ст — Детгиз — 1966 или 1967
ТББ, Возвр. — МолГв — 1966
ХВВ, ПКБ — МолГв — 1965
ПНвС — Детгиз —1965
Если я верно составил таблицу и если учесть, что они все-таки предпочитают произведения о будущем, то пока мы можем предложить им только ДР и Возвр. Это, если я не ошибаюсь, меньше 20 листов. А им нужно не меньше 30 (тоже условие). Не рискнуть ли предложить еще и ПКБ с ТББ? Там тоже люди ком. будущего, и заявку можно было бы составить в том смысле, что «рассказывается о будущем и о людях будущего, преодолевающих… решающих… помогающих…».
Для того чтобы я мог составить заявку и аннотацию, необходимо твое просвещенное мнение по всем этим вопросам. Срочно. Учти, что можно туда будет вставить и то, что мы напишем за следующий год.
Жду ответа, целую, твой [подпись]
P. S. У Андрюшки корь. Дом Лазаря функционирует нормально.
P. P. S. Когда будешь составлять свой вариант тома, подсчитай листаж, а то у меня под рукой нет наших книг.
P. P. P. S. Завредакцией у них — Петр Федорович Копытин — чем-то здорово напоминает Жемайтиса с той печальной разницей, что терпеть не может ф-ку и на меня смотрел все время как на удачливого халтурщика, ищущего где обогатиться.
P. P. P. P. S. Да! А почему бы не вставить туда и некоторые рассказы? «НнМ», «ЧаПредп.», «ЧП», «ШС», «ОСиП» и т. д.
М. Ш.: У вас было два дневника или один?
Б. Н.: У нас был один рабочий дневник.
М. Ш.: А как вы его вели? Кто его вел?
Б. Н.: Ну, кто-кто… Оба.
М. III.: По очереди?
Б. Н.: Да нет. Просто у кого под рукой была тетрадка, тот и вел.
М. Ш.: Она перемещалась из Москвы в Петербург?
Б. Н.: Нет-нет-нет. Она всегда была в Петербурге, всегда. Когда я уезжал на встречу, я брал ее с собой. Этот дневник заполнялся только во время работы. То есть в перерывах между встречами я туда записывал иногда, конечно, какие-то соображения, которые в голову приходили. Для будущих встреч. Но, как правило, этот дневник работал только тогда, когда мы собирались вместе. Тогда шли записи: такого-то числа сделали столько-то страниц, такого-то числа ездили туда-то и туда-то. В основном вот так это
