большой молодец,- сказал Дауге.- Его расчеты просто замечательно точны». «Не совсем»,- сказал Юрковский. «Это почему же?»- Осведомился Дауге. «Потому что температура растет заметно медленнее»,- объяснил Юрковский. «Это внутреннее свечение неклассического типа»,- возразил Дауге. «Да, неклассического»,- сказал Юрковский.- «Кангрен не мог этого учесть»,- сказал Дауге. «Надо было учесть,- сказал Юрковский.- Об этом уже сто лет спорят, надо было учесть». «Просто тебе стыдно,- сказал Дауге.- Ты так бранился с Кангреном в Дублине, и теперь тебе стыдно». «Балда ты,- сказал Юрковский.- Я учитывал неклассические эффекты». «Знаю»- сказал Дауге. «А если знаешь,- сказал Юрковский,- то не болтай глупостей». «Не ори на меня,- сказал Дауге.- Это не глупости. Неклассические эффекты ты учел, а цена этому, сам видишь, какая». «Это тебе такая цена,- рассердился Юрковский.- До сих пор не читал моей последней статьи». «Ладно,- сказал Дауге,- не сердись. У меня спина затекла». «У меня тоже»,- сказал Юрковский. Он перевернулся на живот и встал на четвереньки. Это было нелегко. Он дотянулся до перископа и заглянул.
- По-посмотри-ка,- сказал он.
Они стали смотреть в перископы. «Тахмасиб» плавал в пустоте, заполненной розовым светом. Не видно было ни одного предмета, никакого движения, на котором мог бы задержаться взгляд. Только ровный розовый свет. Казалось, что смотришь в упор на фосфоресцирующий экран. После долгого молчания Юрковский сказал:
- Скучно.
Он поправил подушки и снова лег на спину.
- Этого еще никто не видел,- сказал Дауге.- Это свечение металлического водорода.
- Т-таким н-наблюдениям,- сказал Юрковский,- грош цена. Может, пристроим к п-перископу с- спектрограф?
- Глупости,- сказал Дауге, еле шевеля губами. Он сполз на подушки и тоже лег на спину.- Жалко,- сказал он.- Ведь этого еще никто никогда не видел.
- Д-до чего м-мерзко ничего не делать,- сказал Юрковский с тоской. Дауге вдруг приподнялся на локте и нагнул голову, прислушиваясь.- Что ты?- Спросил Юрковский.
- Тише,- сказал Дауге.- Послушай.
Юрковский прислушался. Низкий, едва слышный гул доносился откуда-то, волнообразно нарастая и снова затихая, словно гудение гигантского шмеля. Гул перешел в жужжание, стал выше и смолк.
- Что это?- спросил Дауге.
- Не знаю,- отзвался Юрковский вполголоса. Он сел.- Может быть, это двигатель?
- Нет, это оттуда,- Дауге махнул рукой в сторону перископов.- Ну-ка...- Он опять прислушался и снова послышалось нарастающее гудение.
- Надо поглядеть,- сказал Дауге. Гигантский шмель смолк, но через секунду загудел снова. Дауге поднялся на колени и уткнулся лицом в нарамник перископа.- Смотри!- Закричал он.
Юрковский тоже подполз к перископу.
- Смотри, как здорово!- Крикнул Дауге.
Из желто-розовой бездны поднимались огромные радужные шары. Они были похожи на мыльные пузыри и переливались зеленым, синим, красным. Это было очень красиво и совершенно непонятно. Шары поднимались из пропасти с низким нарастающим гулом, быстро проносились и исчезали из поля зрения. Они все были разных размеров, и Дауге судорожно вцепился в рубчатый барабан дальномера. Один шар, особенно громадный и колыхающийся, прошел совсем близко. На несколько мгновений обсерваторный отсек заполнеился нестерпимо низким, зудящим гулом, и планетолет слегка качнуло.
- Эй, в обсерватории,- раздался в репродукторе голос Быкова.- Что это за бортом?
- Ф-феномены,- сказал Юрковский, пригнув голову к микрофону.
- Что?- спросил Быков.
- П-пузыри какие-то,- пояснил Юрковский.
- Это я и сам вижу,- проворчал Быков и замолчал.
- Это уже не металлический водород,- сказал Юрковский почти не заикаясь.
Пузыри исчезли.
- Вот,- сказал Дауге.- Диаметры: пятьсот, девятьсот и три тысячи метров. Если, конечно, здесь не искажается перспектива. Больше я не успел. Что это может быть?
В розовой пустоте пронеслись еще два пузыря. Вырос и сейчас же смолк густой басовый звук.
- М-машина п-планеты р-работает,- сказал Юрковский.- И мы никогда не узнаем, что там происходит...
- Пузыри в газе,- сказал Дауге.- А впрочем, какой это газ - плотность как у бензина...
Он обернулся. На пороге открытой двери сидел Моллар, прислонившись лицом к косяку. Кожа на его лице вся сползла к подбородку от тяжести. У него был белый лоб и темно-вишневая шея.
- Это есть я,- сказал Моллар.
Он перевалился на живот и пополз к своему месту у казенника. Планетологи молча смотрели на него, затем Дауге встал, взял две подушки - у себя и у Юрковского - и помог Моллару устроиться поудобнее. Все молчали.
- Очень тоскливо,- сказал, наконец Моллар.- Не могу один. Хочется говорить.- Он делал самые невообразимые ударения.
- Мы очень рады вам, Шарль,- сказал Дауге совершенно искренне. - Нам тоже тоскливо, и мы все время говорим.
Моллар попытался сесть, но раздумал и остался лежать, тяжело дыша и глядя в потолок.
- А к-как жизнь, Шарль?- спросил Юрковский с интересом,
- Жизьнь хороше-о,- сказал Моллар, бледно улыбаясь.- Только мало.
Дауге лег и тоже уставился в потолок. «Мало,- подумал он,- гораздо меньше, чем хочется». Он выругался вполголоса по-латышски.
- Что?- спросил Моллар.
- Он ругается,- об'яснил Юрковский.
Моллар вдруг сказал высоким голосом:
- Друзья мои!- И планетологи разом повернулись к нему.
- Друзья мои!- сказал Моллар.- Что мне дьелатть? Ви есть опытные межпланьетники! Ви есть большие льюди и геройи. Да, геройи! Мон диеу! Ви смотрели в глаза смерти больше, чем я смотрелль в глаза девушки.- Он горестно помотал головой.- И я совсем не есть опытний. Мне страшно, и я хочу много говорить сейчас, но сейчас уже близок конец, и я не знаю как. Да, да, как надо сейчас говорить?
Он смотрел на Дауге и Юрковского блестящими глазами. Дауге неловко проборматал: «о, черт»,- и оглянулся на Юрковского. Юрковский лежал, заложив руки за голову, и искоса глядел на Моллара.
- О, черт,- сказал Дауге.- Я уже и забыл.
- М-могу рассказать, к-как мне однажды х-хотели ам-ампутировать н-ногу,- предложил Юрковский.
- Верно!- радостно сказал Дауге.- А потом вы, Шарль, тоже расскажете что-нибудь веселенькое...
- Ах, вы все шутите,- сказал Моллар.
- А еще можно спеть,- сказал Дауге.- Я про это читал. Вы нам споете, Шарль?
- Ах,- сказал Моллар.- Я совсем прокис.
- Отнюдь,- сказал Дауге.- Вы замечательно держитесь, Шарль. А это же самое главное. Правда, Шарль замечательно держится, а, Володя?
- К-конечно,- сказал Юрковский.- З-замечательно.
- А капитан не спит,- бодро продолжал Дауге.- Вы заметили, Шарль? Он что-то задумал, наш капитан.
- Да,- сказал Моллар.- Да! Наш капитан,- это есть большая надежда.
- Еще бы,- сказал Дауге.- Вы даже не знаете, какая это большая надежда.
- М-метр девяносто пять,- сказал Юрковский.
Моллар засмеялся.
