Восемь патронов – восемь выстрелов успеет сделать водитель. Не страшно. Крупный калибр – сильная отдача. Как говорил инструктор по стрельбе: 'Мощная пушка не всегда самая лучшая'. Здесь именно такой вариант. Полицейский не сможет даже толком выстрелить. Отлично. Где же взять проволоку?
Люк осмотрел салон, повернулся к заднему окну и замер. В тридцати футах за полицейской машиной уверенно несся трайлер.
Он даже смог разглядеть застывшую улыбку Скотта за бронированными пластинами.
– О, черт возьми! – выдохнула Ронни. – О, дьявол!!!
Она тоже увидела грузовик. Но больше всего ее поразило не это, а спокойное лицо Люка. Ни одного слова, ни единого жеста, ничего.
Сержант Скотт положил руку на тяжелый станковый пулемет, разместившийся у него в ногах. Пальцы лениво перебирали желтые цилиндрики патронов, заправленных в оружейную ленту. На шоссе трайлер без труда мог обойти автобус, и Эндрю прекрасно понимал это. Просто отлично понимал. Ему доставляла удовольствие погоня. Уверенность, что на этот раз 'лягушатнику' не скрыться, переполняла его и растягивала тонкие губы в язвительной усмешке.
Бело-синий патрульный 'плимут' болтался перед черным обрубленным капотом грузовика, словно лилипут, мечущийся под ногами великана.
– Убери его! – приказал 'семьдесят четвертому' сержант. – Давай.
Дилл спокойно принял влево, обходя полицейскую машину. Водитель 'плимута' нажал на газ, испуганно глядя в сторону надвигающейся черной стены. Машина рванулась вперед, но трайлер без особого труда настиг ее. Полицейский что-то орал сидящему за рулем 'чертовой колымаги, мать ее', полоумному, но того это совершенно не волновало, 74-й выполнял данный ему приказ, потому что был обязан выполнить его.
С утробным ревом грузовик притерся к патрульной машине, и водитель с ужасом увидел мелькающее с бешеной скоростью перед окном колесо. Оно наплывало, накатывалось на 'плимут', как огромная жуткая фреза. Полицейскому на мгновение почудилось, что колесо вовсе не резиновое, а стальное и на нем острые отточенные зубцы.
“Вот сейчас, – думал он, – сейчас раздастся страшный треск, и в воздух брызнут ошметки капота, стекла, куски мяса и формы, перемолотые в клочья. А безжалостная фреза будет и дальше вращаться, пока не уничтожит всех. И машину Теда, и автобус, всех'.
Водитель судорожно схватился за рукоятку 'кольта', но в эту секунду раздался первый страшный удар… Ронни видела, как черный тяжелый борт трайлера врезался в патрульную машину, раздался громкий скрежет, а затем 'плимут' просел и рванулся куда-то вбок. Несколько мгновений девушка еще могла разглядеть переворачивающиеся в воздухе темные пятна колес… А потом грохнул взрыв.
Вместо 'плимута' зацвел огромный огненный шар. Ярко-желтый с красными прожилками.
Спустя еще секунду его заслонил корпус грузовика. Круглые, блестящие в лучах закатного солнца фары казались горящими глазами дикого зверя.
– О, черт!
Ронни затравленно взглянула на шофера. Тот уже заметил грузовик и нажал на газ, стараясь оторваться. Стрелка спидометра подползла к отметке 80 миль.
Остов горящего 'плимута' остался далеко позади. Его уже нельзя было разглядеть, но над степью поднимался извивающийся столб жирного дыма. Хотя для людей уже не было и степи. Была лишь светло- зеленая мутная полоса, вытянувшаяся за окнами машин.
– Эй, водитель! – крикнула девушка. – Водитель!!!
Она хотела сказать, чтобы их выпустили из клетки, дали возможность защищаться, что люди в грузовике – убийцы… Но в это мгновение руки Люка обхватили Ронни и швырнули на пол.
Шквал свинца обрушился на автобус. Девушка не успела издать ни звука, а солдат уже толкал ее в укрытие. Она зажмурилась.
Пули рвали сиденья, пробивали окна, глухо ударялись о стены. Если бы не укрепленные стальными листами борта, автобус бы превратился в решето за считанные секунды. По салону плыл едкий пороховой дым, порхали кусочки поролона, клочья дерматиновой обивки.
Люк понимал: надо что-то предпринимать. Срочно, пока Скотт не добрался до них.
Сержант знал, ему не достать беглецов огнем. И тем не менее он стрелял. Развлекался. Его безумный смех смешался с влажным харканьем пулеметных очередей.
Скотт стоял на подножке трайлера, распахнув дверцу и уложив на нее сверху пулемет. Ему нравилась погоня. Нравился бьющий в лицо ветер, нравилась близость жертвы, нравилось чувствовать отдачу при стрельбе. Он ощущал себя сильным, почти всемогущим.
– Обойди их слева! – приказал он 'семьдесят четвертому'.
Грузовик мощно взревел и, резко забрав в сторону, пошел на обгон.
Мимо Скотта поплыл синий борт автобуса с трафаретной надписью: 'Департамент исправительных учреждений'. Он развернул пулемет и выпустил длинную очередь по этим белым буквам, с удовольствием глядя, как лопается и летит в стороны краска.
Еще никогда в жизни сержанту не было так хорошо и весело. БРРРРРРРРРОНННГ! – М-60 с невероятной скоростью выплевывают стреляные гильзы, и они отлетали, падая на черный капот, скатываясь в пыль. Следующая очередь прошила автобус, выбив стекла.
Кабина трайлера поравнялась с зарешеченной кабиной автобуса и легко пошла дальше, но через секунду Джи-эр'74 сбросил скорость. Полицейский затравленно обернулся в их сторону, и сержант увидел белое лицо, покрытое мокрыми дорожками пота.
Водитель вдруг резко вскинул руку, и Скотт заметил зажатый в ней пистолет.
Это развеселило его еще больше.
