старушка. Она наверняка еще не спит и почитывает какую-нибудь книжонку. Опять начнутся бесконечные расспросы, кто приехал, да как выглядит. Нет, он, определенно, не хотел идти туда.
Толстяк еще раз вздохнул, раздумывая, не послушать ли ему приемник, пока она не уснет. Но, сообразив, что ссора утром не прибавит здоровья, решил пойти в комнату.
Он выключил верхний свет, оставив лишь настольную лампу, бросающую веселые оранжевые отблески в темные углы конторы, повернулся к окну и… Замер. Челюсть его отвисла от удивления.
Прямо на улице стоял совершенно голый здоровяк, сжимая локоть явно рассерженной девушки.
Толстяк бы, конечно, предпочел, чтобы голой была девица, но то, что происходило сейчас, выглядело не менее интересно.
– Мама! – заорал он. – Мама, пойдите сюда!
А может быть, парень – сексуальный извращенец? – подумал толстяк. – Это было бы занимательно, черт возьми.
Плотная старушка быстро вкатилась в контору.
– Что случилось?
– Мама, посмотрите на это!!!
Толстяк затаил дыхание. Мать резво подскочила к нему, надевая на ходу очки. В толстых стеклах отразилась стоящая на улице.
– ОЧЕНЬ СТРАННАЯ! – парочка.
– Должен же быть в этом чертовом отеле хоть один работающий телефон!
– зло процедила она.
Роини ничего не замечала вокруг себя. Волна дикого раздражения заполнила ее. Потрясение, которое она испытала, услышав по телевизору собственное имя с приставкой 'убийца', до сих пор не прошло. Гнев бился в мозгу, подобно запертому в клетке голубю. Ей казалось, что если она сейчас же не позвонит Чарльзу, то разнесет этот чертов мотель в клочья. Это ощущение здорово подогревалось неработающим телефоном в их номере, за который она заплатила почти полторы сотни.
– Здесь слишком опасно, – спокойно продолжал убеждать се унисол.
– Мне нужно позво… – Ронни вдруг обратила внимание, что солдат совершенно не одет.
Голый человек, на улице, среди ночи привлекает внимание независимо от того, странный он или совершенно нормальный. Не дай бог, увидит кто-то из посетителей. Смогут вызвать полицию, решив, что унисол хочет изнасиловать ее. Этот вариант устраивал Ронни ничуть не больше, чем новая встреча с ублюдками, которыми командует Перри.
– Что ты делаешь? – растерянно спросила она.
– Тебе не следует выходить из комнаты. Это опасно.
В спокойном голосе унисола появился странный надлом. Словно внутри него сгорел какой-то невидимый предохранитель, и отлаженная система, именуемая 'универсальным солдатом', начала выходить из строя.
– Где твоя одежда?
– Мну нужно… – 'сорок четвертый' вдруг замолчал, а равнодушие в его глазах растаяло. Теперь они казались теплыми, человеческими. И в глубине темных зрачков притаилось беспокойство, щедро разбавленное болью. –… Нужно… Нужно остыть.
Ноги унисола подломились, и он рухнул на гравий дорожки, тянущейся от административного домика к жилому комплексу.
Ронни затравленно оглянулась и увидела две пары любопытных глаз, жадно наблюдающих за ними из- за стекла конторки.
Ей вдруг стало страшно. Злость и раздражение растворились в этой холодной волне. Единственная реальная защита, способная противостоять убийцам полковника Перри, превратилась в ничто. В дым.
В эту секунду она поняла, насколько ПОКА далеки от нее и Чарльз, и полиция со своими бредовыми вымыслами и насколько БЛИЗОК сумасшедший волк, отдающий приказы десятку странных бойцов.
– О, боже, – Ронни опустилась на колени и, обхватив унисола поперек груди, попробовала подтащить его к двери их номера. – Да ты весь горишь… У тебя температура.
Унисол понимал это и так. Он ощущал, всего секунда, и его двигательный и речевой центры отключатся. Если девушка не поможет ему – он не сможет помочь ей. В таком случае она почти наверняка погибнет. А преследователи уже близко. 'Сорок четвертый' ЗHАЛ это.
Поэтому он напряг все свои силы и прошептал фразу, которую еще были в состоянии выдавить непослушные губы:
– МНЕ НУЖЕН… ЛЕЕЕЕЕЕЕД… К его облегчению, девушка услышала и поняла то, что он сказал.
– Хорошо, хорошо, – лихорадочно прошептала она, напрягая все свои силы, стискивая зубы, таща это, ставшее вдруг очень тяжелым, тело.
Мама, довольно улыбаясь, повернулась к толстяку и весело сказала:
– Как тебе не стыдно… Они так и не отошли от окна, продолжая наблюдать за тем, как девушка втаскивает бесчувственное обнаженное тело здоровяка в комнату. Наконец, парочка скрылась в полумраке, дверь захлопнулась и дорожка опустела.
– Все, – старушка сняла очки. – Пора спать.
– Подожди, – ухмыльнулся толстяк. – Сдается мне, представление еще не кончилось.
