оборудованием для регистрации физических и химических факторов, действующих на Луне, а также с собаками Крошкой и Чернушкой. Система управления и тормозная установка сработали с высокой точностью и обеспечили спуск контейнера и мягкую посадку в заданный район Луны. Отклонение точки прилунения от заданной составило не более 10 километров. Контейнер опустился в северо-восточном направлении от Моря Изобилия в кратер Колумб. Вспышка магния, запрограммированная для регистрации прилунения контейнера, отмечена всеми наблюдательными станциями СССР. Полученная информация от автоматических регистрирующих приборов расшифровывается».
— Здорово! — воскликнул Ярослав.
— «Селенавты майор Радугин и капитан Зотин выполнили полностью программу исследований и чувствуют себя отлично. Полет продолжался 38 часов 56 минут.
Таким образом, впервые в истории Земли люди, совершив полет в управляемом корабле вокруг ближайшего небесного тела — Луны, благополучно возвратились на Землю. Открыта перспектива космических полетов человека в районы соседних планет, которые будут осуществлены в недалеком будущем.
Полет управляемого космического корабля вокруг Луны и возвращение его на Землю демонстрируют безграничные возможности советской науки, вдохновляемой высокими целями мирного служения человечеству».
Майя замолчала. Студенты смотрели на нее в ожидании.
— Все, — сказала она.
— Ребята, — закричал Ярослав, — а вдруг эти животные попадут к нам на кафедру!
— Очень может быть, — отозвался Андрей. — Получил же Всеволод Александрович мышей, из которых он вывел свой лейкемический штамм.
— Вот бы получить такую тему! — мечтательно сказал Ярослав.
Доцент кафедры и первый помощник профессора Брандта Герман Романович Штейн вошел в комнату, когда обсуждение услышанных известий находилось в самом разгаре. Студенты поднялись со своих мест. Штейн предложил всем сесть и сел сам, закинув ногу на ногу, так, что из-под светло-серых брюк, над сияющими светло-коричневыми полуботинками показались элегантные, в мелкую бронзово-желтую клетку шелковые носки.
— Поздравляю вас, молодые друзья, — сказал он сочным, грудным баритоном, с удовольствием прислушиваясь к звуку своего голоса. — Сегодня мы с вами вдвойне именинники. Во-первых, как и все советские люди, мы празднуем первый космический полет наших людей вокруг Луны. — Он выдержал многозначительную паузу.
— ...А во-вторых, наша кафедра имеет поручение всесторонне обследовать животных, подвергнувшихся поражению космическими лучами в районе Луны.
— Собак? — радостно спросил кто-то.
— Нет, — улыбаясь, ответил Штейн. — Собаки здравствуют на Луне, и их обследование в компетенции медиков. А вот крысы, мыши, насекомые и простейшие поступают в наше распоряжение. Я получил телеграмму от Всеволода Александровича. Он предлагает привлечь к этой работе наших студентов, и в первую очередь дипломников. Таким образом, дорогие друзья, вам предстоит включиться в серьезную и ответственную исследовательскую работу.
— Вот это здорово! — закричал Ярослав. — И когда?
— Животные уже поступили в наш виварий. Медлить с работой нельзя. Руководить всем комплексом исследований будет, конечно, Всеволод Александрович. А вашими консультантами по конкретным темам будем мы — ассистенты кафедры и ваш покорный слуга.
Студенты оживились.
— Исследование этих животных, — продолжал Штейн, — будет направлено на разрешение основной проблемы, которую разрабатывает наша кафедра. Эта проблема, как вы знаете, — природа поражения живых существ космическими агентами и его последствия. Рабочая гипотеза Всеволода Александровича вам известна. — Лицо Штейна стало серьезным. — Космические лучи, как и другие виды частиц с высоким электрическим зарядом, проникая через ткани животных организмов, частично поглощаются нуклеиновыми кислотами клеточных ядер и разрушают их, вызывая нарушение кода генетической информации. Отсюда, если поражение коснулось телесных клеток, возникает раковый рост, а если оно концентрировалось в половых клетках, изменение наследственности. Наша тематика, таким образом, будет включать обследование различных тканей организма, чтобы выяснить степень поражения, ведущего к злокачественному росту, и изучение наследственных изменений в потомстве животных.
— Что возьмем: рак или наследственные изменения? — шепотом спросил Ярослав Юрия.
— Конечно, рак, — не задумываясь, ответил тот. — И тебе советую.
— А какими методами? — спросила Майя.
— Для исследования тканей пораженных животных мы будем использовать культивирование в искусственных питательных средах, — объяснил Штейн. — Кроме того, будем изучать поведение тканей при повреждениях различных органов, обследовать их регенерационную способность. Наконец, будем воздействовать на животных различными факторами, вызывающими раковое перерождение, чтобы определить, не ускоряется ли этот процесс после космического поражения.
По мере перечисления методов Юрий напряженно думал, какой выбрать. Он будет заниматься раковым перерождением — это казалось ему наиболее интересным и менее связывало с тем, что так тяготило его на кафедре космической биологии. Вопрос заключался в том, удастся ли ему получить такую тему, в которой можно не только обследовать процессы, возникающие под влиянием космического поражения, но и как-то воздействовать на их течение.
— А для исследования наследственных поражений, — продолжал Штейн, — мы будем скрещивать животных и изучать наследственные изменения в их потомстве.
— А если они не будут размножаться? — спросил Ярослав.
— Сомнительно, чтобы поражение было такой силы, — ответил Штейн. — Во всяком случае, если крысы и мыши станут стерильными, то насекомые и простейшие в этом отношении гораздо устойчивее. Будем изучать наследственные изменения у дрозофил и парамеций. Эти организмы вообще более пригодны для таких исследований, так как они размножаются с большой скоростью.
Юрий лихорадочно размышлял. Необходимо было выяснить, не удастся ли ввести в тему, которую придется взять из числа предложенных, что-то свое.
— Разрешите спросить, Герман Романович, — сказал Юрий с напряжением.
— Я слушаю.
— А нельзя ли попробовать на этих организмах... Или на какой-нибудь группе этих организмов... Испытать какие-нибудь методы защиты от последствий космического поражения?
— Какие же здесь могут быть методы защиты? — удивился Штейн. — Если организм поражен — значит, он поражен. В клетках его произошли необратимые изменения. Помешать их реализации можно, только прекратив размножение и развитие клеток. А без этих основных процессов...
Он развел руками и улыбнулся, подчеркивая добродушную иронию своих слов.
— ...Бытие превратится в небытие. Жизнь прекратится.
Юрий встал, смущаясь и проклиная себя за поспешность.
— Допустим, — сказал он с запинкой, — что мы на время выключим жизненный процесс... ну, например, с помощью сверхнизких температур. Потом снова включим жизненный процесс, и, может быть, тогда пораженные клетки изменят свои свойства.
Штейн улыбнулся.
— О, вы, я вижу, читали работы нашего уважаемого Павла Александровича.
Он еще раз улыбнулся — с оттенком той же добродушной иронии.
— Но боюсь, что не совсем точно их поняли. Он подвергает организмы замораживанию при сверхнизких температурах до воздействия проникающим излучением. Считая, что витрификация предохраняет живое вещество от разрушающего действия жестких лучей. Но вы правы в своем... пожелании, или вопросе, в том отношении, что время применения этого приема не имеет никакого значения. Энергия излучения поглощается материей независимо от ее состояния. Реализацию химических процессов, вызываемых поглощенной энергией, можно, конечно, задержать теми или иными средствами, в частности, и
