числе и профессор Брандт, были убеждены, что в хромосомах заключено вещество наследственности, в котором как бы зашифрован способ образования белков, составляющих основу всего живого. Это убеждение опиралось на тысячи экспериментов. Было показано, например, что у некоторых организмов, например у бактерий, дезоксирибонуклеиновая кислота, выделенная из клеток одного вида и введенная в среду, где культивируются клетки другого вида, вызывает наследственные изменения, соответствующие той форме, из которой была выделена нуклеиновая кислота. Но чем дальше погружался Юрий в исследование хромосомных аберраций, тем скучнее ему становилось.
Он смутно чувствовал, что эта скука порождается сознанием своего бессилия перед законом природы, раскрывающимся в наблюдаемых им явлениях. Обреченность, неотвратимость — таким был результат воздействия космической среды на организм. Клетка не оправлялась от поражения, нанесенного ей космическими лучами, — так учили все книги по космической биологии. Уродства, приобретенные хромосомами зародышевых клеток под разящим ударом космического луча, передавались из клетки в клетку при их размножении, вплоть до момента формирования следующей генерации зародышевых клеток, дающих начало новому, обреченному организму, в котором вновь начиналось развитие зародышевых клеток с приобретенным уродством хромосом, — и так далее, без конца. Космическая биология профессора Брандта обрекала клетку на вечные муки — до вымирания организмов, которые строились из таких клеток.
«Разве это наука? — думал Юрий, растирая тело полотенцем. — Неужели этим и заниматься — всю жизнь?» Всю дорогу от Сочи до Москвы он читал книгу Панфилова, стараясь представить себе работу на кафедре морфобиохимии.
Это был совсем другой мир. В нем чувствовалась фантазия, угадывался полет мысли, овладевшей бесчисленными фактами и уловившей их таинственную, скрытую связь, открывавшую дорогу к управлению живой материей. Здесь мысль тоже устремлялась в межзвездные сферы, но в ее свете космические факторы из злобных, беспощадных сил превращались в условия, подобные другим условиям жизни, среди которых оказывалось возможным существование живой материи во всем мировом пространстве. Доказательством этой возможности, по-видимому, и занимались на кафедре морфобиохимии — в книге приводились результаты многочисленных опытов.
О витрификации Юрий слышал и читал еще в школе. Этим состоянием живого вещества занималось много ученых, работы которых вызывали бесконечные споры. Остекловывание, или витрификация, означает замерзание без кристаллизации, разрушающей живое вещество. При обычном замерзании кристаллы льда, возникающие в живом веществе, разрывают и губят клетки. Но если замерзание происходит быстро, при очень низких, сверхнизких температурах, например, в жидком воздухе, кристаллы льда в клетке не образуются. Живое вещество твердеет, сохраняя свое строение. Жизнь покидает замерзший, витрифицированный организм и возвращается при быстром его оттаивании. Эта закономерность и легла в основу экспериментов и рассуждений профессора Панфилова.
Главный эксперимент, которым Панфилов обосновывал свою гипотезу космозоидов, было замораживание низших организмов — фаговых телец — посредством жидкого гелия, то есть при температуре всего на шесть градусов выше абсолютного нуля. После замораживания контейнер с фаговыми тельцами в жидком гелии подвергался в течение длительного срока воздействию мощных излучений типа космических, рентгеновых, ультрафиолетовых и других лучей. Затем фаговые тельца подвергались размораживанию и испытывались на активность по отношению к микробам.
Оказалось, что в огромном большинстве случаев даже после годового пребывания в витрифицированном состоянии фаговые тельца после размораживания вновь обретали присущую им способность к разрушению бактерий.
Идея, которую развивал Панфилов, исходя из этих экспериментов, заключалась в том, что частица живой материи, по своему устройству и химическому составу подобная фаговому или вирусному тельцу, принималась за исходную форму жизни, источник развития всего многообразия живых тел во вселенной. Именно эта идея вызывала самые яростные возражения против теории Панфилова.
Он считал, что клетка возникла на Земле и возникает всюду во вселенной, где создаются условия для ее развития, из частичек вроде вирусных или фаговых телец, переходящих в результате размножения в колониальную форму, которой и является клетка. Морфобиохимия, наука, созданная Панфиловым, заключалась в экспериментальном воспроизведении этого таинственного, скрытого от глаз процесса.
В книге Панфилова рассказывалось о бесчисленных экспериментах в этом направлении. Он и его сотрудники создавали из частиц, извлекаемых из клеток, подобия клеточных органов, в том числе и хромосом. Они доказывали возможность восстановления клеток после глубочайших поражений, после любых разрушений, в том числе и космическими лучами. Это было необыкновенно увлекательно, но шло вразрез со всем, чему учился Юрий на протяжении четырех лет. Объявить профессору Брандту о желании перейти на кафедру морфобиохимии означало полный разрыв с кафедрой, где Юрий получил научное крещение.
Вернувшись из душевой в комнату, Юрий долго сидел у стола, перелистывая книгу Панфилова. Нужно было действовать. Но сделать окончательный выбор он не решался.
С чем он явится к Панфилову? На кафедре Брандта его научили исследовать клетку, но в самых ограниченных масштабах. Он умел выявлять и изучать хромосомы после действия на организм различных видов излучения. Но он не знал методов, которые применялись на кафедре Панфилова. Что было делать? Оставалось положиться на волю случая.
Глава восьмая
Новости космического масштаба
Действительно, обстоятельства сложились так, что мысли об уходе с кафедры космической биохимии перестали волновать Юрия.
В это утро трое друзей вышли из общежития, чтобы побродить перед началом занятий вокруг университета. Встретившиеся им студенты сообщили новую потрясающую весть.
— Какой корабль? — в недоумении переспросил Андрей. — Снаряд, космический снаряд? Еще один?
— Да нет, какой там снаряд! — ответили Андрею. — Советский космический корабль обогнул Луну на высоте пятидесяти километров и вернулся на Землю.
— С людьми?
— Да, с двумя космонавтами. На Луну спущен контейнер с собакой.
— Уже есть в газетах?
— Газет еще нет. Передавали по радио.
На кафедре все уже было известно. Юрий и его товарищи встретили в комнате для дипломников всех студентов пятого курса.
Майя читала вслух:
— «...Осуществлен полет управляемого советского космического корабля вокруг Луны. Основной задачей полета являлось изучение условий движения управляемого космического корабля с пассажирами по трассе Земля — вокруг Луны — Земля, с целью подготовки посадочной и стартовой площадки на Луне. В кабине находились два селенавта — майор Иван Николаевич Радугин и капитан Георгий Матвеевич Зотин, а также две собаки с кличками Крошка и Чернушка, кролики, крысы, мыши, насекомые и микроорганизмы. В кабине поддерживалась постоянная температура — около 20 градусов по Цельсию и давление около 760 миллиметров ртутного столба. Кабина оборудована приборами для регистрации и передачи на Землю всех необходимых данных, включая телевизионную информацию, на всем протяжении полета. Кроме того, в кабине размещены приборы для фотосъемки поверхности Луны...» Как интересно! — сказала Майя, отрываясь от чтения. Она увидела Юрия. Щеки ее вспыхнули.
— Читай, читай дальше! — затеребили ее студенты.
— «В 3 часа 50 минут утра 30 августа корабль прошел около Луны на расстоянии около 100 километров и обогнул ее по кривой, постепенно приближаясь к ее поверхности. Когда корабль находился на расстоянии 50 километров от поверхности Луны, была дана команда на отделение контейнера с
