Витю проводили.
До автобуса.
Общими усилиями с трудом забросили в автобусное чрево неподъемные чемоданы.
– Кирпичами загрузился, что ли… – недовольно заметил сидевший за рулем автобуса сержант- сверхсрочник.
Когда поезд доехал до чопской таможни, оказалось, что Витины приключения только начинаются.
– Что везём? – спросил Витю в два часа ночи хмурый таможенник.
– Как обычно… – неопределённо ответил сонный Витя и зачем-то отвёл глаза.
Он всегда чувствовал себя неуютно в присутствии смотревших ему в глаза людей. Вите мерещилось, что он снова не выучил школьное, или, что гораздо хуже, училищное задание.
Таможенник вяло заинтересовался и предложил Вите открыть на выбор один из чемоданов.
– К примеру, вон тот! – и ткнул пальцем в направлении верхней полки.
Витя полез. Схватился. Натужился. Дернул. И вместе с чемоданом свалился на сидевшую на нижней полке симпатичную женщину.
Женщина зашипела от боли, но стерпела.
– Открывайте! – поторопил таможенник.
Женщина подвинулась. Витя взгромоздил чемодан на освободившее место и открыл…
Никому мало не показалось.
Намотанные на волглые кирпичи носки, оказавшись в душной жаркой атмосфере закупоренного чемодана, взопрели. Источаемый ими дух пропитал все находившиеся в чемодане вещи. Пропитал самоё себя, и настоялся до боевой концентрации.
Дух вырвался из чемоданного плена как Мохаммед Али на ринг. И нокаутировал. Всех.
Таможенник перекосился лицом и схватился за горло.
Женщина, судорожно зажимая нос, чуть не сшибла его, пробкой вылетая из купе.
Второй Витин сосед, пожилой прапорщик, не суетился.
– Ну, ты, брат, и скунс! – только и сказал он, выходя из купе.
Таможенник хлебнул в коридоре свежего воздуха, и в нем проснулся профессионал.
– Что Вы там прячете? В носках? – спросил он Витю, на секунду нырнув в покинутое остальными пассажирами купе.
– Не знаю! – честно ответил Витя.
– Покажите… – отреагировал таможенник, уже начиная смутно о чем-то догадываться. – Давайте, давайте, товарищ лейтенант! Разворачивайте!
Когда из носочных листьев красной кочерыжкой появился кирпич, Вите стало совсем плохо. Он присел возле раскрытого чемодана на освобожденную убежавшей дамой полку и, положив кирпич на колени, неподвижно застыл.
Таможенник же вполне пришел в себя и снова был невозмутим.
– Доставайте остальные! – потребовал он и громко позвал трудившихся в этом же вагоне своих коллег и пограничников.
Второй и третий кирпичи Витя доставал уже под бдительным наблюдением всей таможенной бригады. Бригада, начиная входить во вкус, с трудом сдерживала хохот.
– Открывайте второй чемодан! – продолжал 'зверствовать' таможенник.
– Занятно-занятно… А что у нас в третьем? – сквозь сдерживаемый смех спросил он.
Когда на купейном столике лежало девять кирпичей, гроза контрабандистов вогнал Витю в окончательный ступор, добив ситуацию простым до абсурдности вопросом.
– А что у нас в кирпичах? – спросил он.
Коварству этого вопроса поразились даже видавшие виды ветераны таможенной бригады.
Витя же и вовсе не нашелся что ответить. На что ночной истязатель, к вящему веселью коллег, попросил его на выход. В здание таможни. На рентген. С кирпичами.
Когда придерживающий подбородком стопку кирпичей Витя, с трудом переставляя ноги, выходил из вагона, его провожали все! Размазывая счастливые слезы, рыдала, заходясь приступами смеха, не только таможенная бригада – рыдали все пассажиры злосчастного вагона.
На пути к таможне крылатая слава обогнала Витю. Высыпавшая в коридор ночная смена Чопской таможни откровенно веселилась, расступаясь перед натужно пересекавшим служебный коридор Витей.
– Поаккуратней надо! – сделал замечание таможенник и недовольно покосился на сваленные Витей у входа в рентгеновский кабинет кирпичи.
– Я за специалистом, ждите здесь! – и он оставил Витю наедине с продолжающими любопытствовать сотрудниками таможни.
Минут через десять томительного ожидания появился специалист.
Он отпер дверь, и вскоре все кирпичи просветили. Естественно, что ничего запрещённого к ввозу в СССР в них не обнаружилось.
– Можете быть свободны, – сказал таможенник. – Поезд отправляется через пятнадцать минут, так что поторопитесь!
– А кирпичи? Нам этого добра не надо! – повысил он голос в ответ на попытку Вити улизнуть налегке.
Чертыхаясь, Витя уложил кирпичи в стопку и уже привычным рывком оторвал их от пола.
Бросить опостылевший груз в ближайшую канаву вблизи выхода из здания таможни ему не разрешили. Человек десять таможенников, старательно сохраняя на лицах выражение казённой требовательности, проводили Витю до самого вагона.
У подножки вагона Витю поджидал очередной сюрприз.
– Не пущу! – сказал проводник. – Провоз строительных материалов в пассажирском вагоне запрещён!
– Пускай уж! А то сейчас весь состав тормознём! За засорение территории таможенного терминала! – вступились за Витю таможенники.
Проводник нехотя посторонился.
Спустя полчаса, сразу после пересечения санитарной зоны, Витя заперся в туалете мерно постукивающего колёсами вагона. Стиснув зубы, он по одному выбрасывал ненавистные кирпичи в темень оконного проёма.
Выбросив очередной снаряд, Витя замирал и чутко прислушивался.
Убедившись, что метание прошло без последствий, он вздыхал и наклонялся за следующим кирпичом.
20.05.2004 г.
За попытку угона
В офицерском кафе работало два кондиционера. С августовским ашхабадским зноем они явно не справлялись, и всё же, благодаря этим рожденным в соседнем Азербайджане ящикоподобным близнецам, кафе было самым прохладным местом в артполку. Но не только и не столько прохлада привлекала офицеров-артиллеристов. Причина популярности заведения была в другом – местный Военторг бесперебойно обеспечивал свои торговые точки довольно приличным красноводским пивом. На фоне местного мутновато-кислого пойла с невзрачной этикеткой на русском и туркменском языках, которое и язык-то не поворачивался называть пивом, красноводский продукт выглядел божественным нектаром.
Основной наплыв посетителей наблюдался к вечеру, когда в кафе заходили охладиться и отметить окончание ещё одного дня службы утомлённые здешним солнцем 'боги войны' (артиллеристов, в традиционной русской военной Табели о рангах называют 'Богами войны'). В дневное же время было трудно застать момент, когда, неторопливо попивая пивко, за столиками находилось бы больше трёх-четырёх офицеров. Служба… – она к такому расслаблению не располагает.
Вот и сейчас в кафе было всего три посетителя – смакующие красноводское светлое офицеры были в
