потому, что они все, до последнего, пережили катастрофу.
Я вынужден был признать существование такой вероятности. Мысль о том, что это может оказаться правдой, была самой угнетающей из всех, с которыми до сих пор мне приходилось сталкиваться. Что бы ни ждало нас в центре, оно наверняка должно быть лучше. Из всех возможных решений загадки Асгарда наиболее тягостным было бы узнать, что наша общая цивилизация-прародитель уничтожена межзвездной войной. Даже капитану с ее темпераментом волчицы оно не очень-то было по вкусу.
— Галактические расы достаточно похожи друг на друга, чтобы быть членами одной семьи, — сказал я. — В действительности у вас и у меня больше общих генов с гориллами и шимпанзе, но по особенностям работы мозга люди и саламандры, — черт, даже тетраксы и вормираны — практически зеркальные отображения друг друга с очень маленькими различиями.
— Это точно. А девяносто процентов убийств случаются в семье. И так было со времен Каина и Авеля… и, похоже, будет всегда. Межзвездные расстояния лишь упрощают ссоры, вот и все.
— Надеюсь, вы не правы. От всего сердца надеюсь, что не правы.
— О черт, Руссо, — сказала она. — А что, по-твоему, я ощущаю? Но ведь одной надежды мало, не так ли? На это мне нечего было ответить.
Не знаю, что за странный инстинкт руководил Саулом Линдраком. Я не уставал восхищаться его поворотами и принимаемыми решениями. Возможно, когда он нашел путь к центру, им двигало исключительно упрямство, возможно, именно упрямство является ключом к решению любой проблемы. Одно не подлежало сомнению: маршрут вел нас в весьма своеобразную местность.
Старатели почти всегда охотятся в тех районах подземелья, где сконцентрированы какие-либо технологические конструкции. В конце концов мы ищем артефакты, и любой старатель надеется найти какую-нибудь сногсшибательную вещицу, которую никто до него не встречал. Вот уж куда мы никогда не ходим, так это в дикие места.
Никто толком не знает, сколько диких мест есть на первом, втором и третьем уровнях. Хотя на первом и втором их кажется гораздо меньше, чем на третьем. Непонятно, что это может означать, но с учетом того, что третий уровень ничуть не слабее оснащен технологически, чем его соседи, лично я всегда думал просто они любили дикие места. Возможно, они хотели сохранить как можно больше из истории собственной эволюции; возможно, начав производить пищу при помощи искусственного фотосинтеза, они отпустили на волю всех живых существ, которых эксплуатировали в более примитивные времена, предоставив им место обитания, где те могли бы сами распоряжаться своей судьбой. Этого не знал никто, да и вопрос этот всегда считался одним из последних в списке загадок Асгарда.
Саул Линдрак неоднократно ходил в глушь, как будто искал там нечто особенное; и со временем именно в глуши откопал он свою бонанзу. Туда мы сейчас и направлялись, преследуя андроида.
Теперь, кроме деревьев и костей, от бывшей дикой природы ничего не осталось. Все умерло миллионы лет назад, и большинство успело сгнить, прежде чем холод законсервировал оставшееся. Все поверхностные ткани исчезли, однако тетронские биологи, по праву считающиеся самыми учеными в галактике, сумели восстановить изрядное количество образцов хромосомных наборов. На заснеженных деревьях листьев не было — только искривленные стволы да узловатые сучья. Мой нетренированный глаз не мог даже приблизительно определить количество имевшихся там пород, но я знал, что самые старые из них — с крупными стволами и ветвистыми кронами, разделяющимися до веточек толщиной с иголку.
Кости, как правило, залегали кучами, часто в извилистых выемках и провалах, некогда бывших ручьями и лужами. Вода из них испарилась еще до наступления большого холода, и теперь они лежали, подернутые тем же тонким белым покрывалом из смешанных льдов, что и весь окружающий ландшафт. Сами по себе кости были ничем не примечательны, или это только так мне казалось. Не составляло труда найти бедренные, берцовые и челюсти с зубами, явно похожие нате, что встречаются в любом гуманоидном мире, обладающем наряду с квазилюдьми собственным квазискотом и квазиптицей.
Однако человеческих черепов здесь не было. Не было и динозавров; никаких ископаемых гигантов; никаких отвратительных существ, мучающих воображение.
На почве под ногами когда-то росла трава, но, она, как и все остальное, вымерла до наступления холода и превратилась в труху. Наши ботинки безжалостно растаптывали ее в пыль, словно мы шли по мороженой шелухе.
— Действительно, странное место, — заметил Крусеро, которому эта местность явно нравилась гораздо меньше, чем простой туннель, по которому бегали монорельсовые поезда. — А есть здесь хоть что-нибудь живое?
Это был далеко не такой глупый вопрос, каким он мог сразу показаться.
— В таком холоде, — сказал я ему, — не сможет функционировать ни один живой организм. С другой стороны, здесь ничто не меняется. Есть простейшие существа, которые были живы, когда пришел холод, и которых можно восстановить после миллионов лет криогенной спячки. Пока что биологам не удалось оживить ничего сложнее бактерии, но это не показатель. Будет великим тот день, когда удастся оживить амебу.
— Если бы холод наступил быстро, — поделилась своей мыслью капитан, возможно, сохранились бы многие растения и животные.
— Это не могло случиться внезапно, — сказал я ей. — Мы находимся на глубине порядка шестидесяти — семидесяти метров под поверхностью, а искусственная скала, из которой они создали стены и потолки, — очень хороший изолятор. Прошло, должно быть, несколько тысяч лет с тех пор, как на поверхности разыгралась катастрофа и холод начал просачиваться сюда, а падение температуры наверняка проходило очень медленно. К тому времени, когда здесь воцарился холод, на его долю осталось уже очень мало жертв — жители давно отсюда ушли. Возможно, они прихватили с собой зверей и птиц.
— У меня складывается другой сценарий, — сказала она. Меня это не удивило. Все время с тех пор, как она поняла, что вариант Асгарда-крепости мне неприятен, она находила определенное удовольствие в его разработке, мало-помалу добавляя доказательства к своим словам.
— Расскажите, — попросил я ее. Еще жива была уверенность, что я достаточно крепок, чтобы переварить ее гипотезу.
— Предположим, в центре действительно находится какой-то источник энергии, — сказала она. — Маленькая звезда, как вы его называете. И ее энергия действительно подавалась на тысячи уровней, включая и этот, для обогрева. Если так, то нет причины, по которой холод вообще должен был проникнуть так глубоко. Возможно, он не проникал, а атмосфера планеты уничтожена умышленно. Возможно, все это лишь часть военной стратегии.
— Вы думаете, это результат инопланетной агрессии? — спросил я.
Лица ее я видеть не мог, но представил появившуюся на нем улыбку.
— Нет, — ответил она. — Я думаю, это было защитное мероприятие. Полагаю, причина, по которой эвакуировали эти уровни, состояла в том, что они больше не могли их удерживать, а заморозили их из-за того, что не смогли бороться с начавшимся здесь разложением.
Я вспомнил рассказ Серна о методах ведения войны, с которыми довелось столкнуться Военно- космическим силам. У саламандрой была биотехногенная цивилизация, и они использовали биотехнологическое оружие: искусственную чуму.
— Может быть, вы и правы, — неохотно согласился я.
— А если так, — заметила она, — то в один Прекрасный день твоих тетронских друзей, пытающихся оживлять бактерии, найденные в снегу, ожидает хороший удар?
Я понимал, что здесь она, возможно, тоже права, но не собирался говорить об этом. Ей не требовалось дополнительных побуждений, чтобы заставить тикать механизм своего порочного воображения. Что и говорить, остальную цепочку рассуждений я мог выстроить и без ее помощи. Если Асгард действительно был крепостью, чьи внешние редуты прорвал противник, то причины, по которым изгнанные пещерники не вышли из своего укрытия миллион лет назад, нетрудно было вычислить. Возможно, сдача внешних уровней не смогла остановить наступление, а возможно, под нашими ногами просто не было ничего, кроме длинной череды мертвых слоев. Я знал, что настолько плохо все быть не могло. И знал я это из нескольких вымученных строчек, оставленных Саулом в его записной книжке. Уровень, которого он достиг на дне шахты, не был холодным. Там был свет, растения и животные, и там жили живые существа. Саул
