— Хорошо, — сказал я без всякого энтузиазма.
— Где вход?
— С другой стороны, внизу, — сказал я. Больше не было смысла в его блужданиях. Я не получил того времени, которое было мне необходимо. Может быть, я и мог уничтожить груз, но не мог бы скрыть того факта, что это сделал я. Теперь нужно было выбирать между верной службой Титусу Шарло и риском неприятных последствий. Пока что я колебался, что делать, но продолжал осматривать груз легендарной 'Потерянной Звезды'.
Помещение было плотно заставлено книгами и бумагами, фильмами и записями. Книги были старыми — может быть, им было миллионы лет — но они все еще были вместе. Было несколько художественных работ — резных и разрисованных металлических пластинок. Хорошо сохранившиеся синтетические материалы. Но основную массу груза составляло знание — знание чужаков. Самый ходкий товар восьмидесятилетней галактики. Высоко оплачиваемый сегодня, конечно, хотя с тем, что Новая Александрия уже выбросила на рынок, он безнадежно истощился, и цены существенно упали. В эти дни чужеродное знание было единственно убедительным. В наши дни оно было в моде. Новая Александрия ненасытно жаждала их, и каждый мир в человеческой вселенной нуждался в том, чтобы Новая Александрия получила его, поняла его. Галактика действительно получала все. Может быть, она испытывала страх неизвестного, чтобы узнать, что мы идем нога в ногу со вселенной, не важно, как велико это было. Мании умирают легко, но предрассудки остаются надолго. Интеграция людей и чужаков — вот та польза, которую принесла Новая Александрия.
Было очевидно, что несла 'Потерянная Звезда' — однако, я знал, что она нашла мертвый мир. На мертвых мирах не бывает копей царя Соломона только малые остатки цивилизации, жалкие ее осколки. После всего времени там не осталось следов жизни. Только вещи выжили в грандиозном ляпсусе, во времени могли остаться только вещи, которые были неразрушимы — не разрушимы даже по случайности, потому что использовались материалы в условиях постоянной записи и что народ из нужды создавал неразрушимое. И то, что выбрала 'Потерянная Звезда', то что она смогла унести с собой, могло рассказать о Мэйстриде и ее народе.
И все это было бесполезно. Что мог бы поведать нам Мэйстрид, чего не знали бы на Хоре? Ни технологические, ни философские, ни ночные секреты. Все это перевезли с родного мира в колонию на Хоре. А с Хо-монса в Новую Александрию. И не случайно, что первая попытка интеграции интеллектуальных достижений была предпринята между хормонцами и людьми. Хор-монса продвинулся далеко вперед во всех аспектах жизни и цивилизации. Вероятно, они хотели сберечь только одну тайну. Они не хотели, чтобы человечество обнаружило одну только вещь.
Я не претендую на понимание мышления хормонцев. Я настойчиво считаю их гордыми, а их манеры вежливыми, но это человеческие слова, которые предполагают человеческие атрибуты. Они могут и не иметь точного соответствия понятиям чужаков. Не знаю, почему сохранение одной тайны может иметь такое значение. Но то, что они предприняли значительные усилия, чтобы ее сохранить, было очевидным, если большинство их собственного народа об этом не знает. Возможно, если они ухитрились уничтожить Мэйстрид, то замалчивали из-за этого сведения о грузе 'Потерянной Звезды'. Даже те, кто знал это, постарались о нем забыть. И Хор-монса в действительности была права, народ, Хора.
По праву Нового Рима груз принадлежал Титусу Шарло. Его консорциум владелец 'Хохлатого Лебедя'. Они его уполномочили. В других системах права груз мог принадлежать Хор-монса. Мэйстрид был не потерянным кораблем, а миром. Его народ жил на Хоре. 'Потерянная Звезда' не спасла эти книги, она их украла. Но объяснение таких легальных этических тонкостей не помогало. Я уже знал, что хочу сделать. Я хотел сжечь все до последней страницы. Не потому, что Алахак просил об этом, хотя это и хорошее основание; и не потому, что я уважал хормонцев, хотя это был факт. А потому что я хотел досадить Титусу Шарло. Потому что я хотел обмануть его и отобрать у него хотя бы немного славы. И потому что я хотел уничтожить легенду о 'Потерянной Звезде'. Я хотел, чтобы глупая история, которая родилась неизвестно из чего, стала глупой и для всей проклятой человеческой расы. Кроме меня. И также потому, что это была бы хорошая шутка.
Такими вот были мои мотивы. Благородство и альтруизм неизвестны человеческой расе.
Поэтому, когда капитан дель Арко всунул голову во входное отверстие, я ткнул ему в лицо свое оружие.
Он всматривался в ствол широко раскрытыми глазами.
— Успокойтесь, капитан, — прошипел я конспиративно. И затем Джонни: Джонни! Это Грейнджер. Делай в точности то, что я говорю и не задавай вопросов. Не говори ни слова… ВЫКЛЮЧИ передатчик на вездеходе. Сиди спокойно и жди нас.
Конечно, я не слышал, как он отключился, но мне приходилось верить, что именно так он и поступил.
— Теперь, капитан, — сказал я, — успокойтесь. Вы связаны с монитором на корабле?
— Вы же знаете, что да.
— Нас сейчас фиксируют?
— Все время.
— Тогда выключите его.
— Я не могу.
— Можете. Законы Нового Рима. Посягательство на частную собственность. Вы должны выключиться из слежения.
Наступила пауза.
— О'кей, — сказал он, — он выключен. Но я вижу, что вы держите пистолет, наведенный на меня. Вы говорите мне «успокойтесь», а сами очень взволнованы.
И снова я не мог быть наверняка уверен, что он выключил монитор. Я должен вынудить его сотрудничать.
— Теперь можете войти, — сказал я.
Когда он вошел, я его обезоружил.
— Вы собираетесь объясниться? — спросил он.
— Ну, конечно же. Мне нужна ваша помощь и понимание. Боюсь, что не могу рассказать вам всего, но расскажу все, что смогу. Всю историю, сокращенное издание. О'кей? Ну, тогда…
Эта поездка — идиотский фокус. Ее исключительное назначение — сделать шутами компанию «Карадок» и нажить капитал на этом розыгрыше. Все будут смеяться, потому что никто не любит «Карадок». Для того, чтобы подбросить огоньку в этот фарс, пилот по имени Грейнджер вызывается рискнуть собственной жизнью и жизнью нескольких своих товарищей.
— Никто вас не заставлял.
— Не перебивайте. А для усиления эффекта — двадцать тысяч. По штрафной статье, в случае, если я погибну молодым — это могучий рычаг. Я согласился на двадцать тысяч из благодарности.
По причине самосохранения Грейнджер вынужден починиться подлому шантажу — он понимает, что бессмысленно не повиноваться своим нанимателям. Он очень нежно любит свой новый корабль, но гораздо меньше любит людей, готовых на все ради исполнения чужого каприза.
Он определяет, что владельца не интересует ни корабль, ни судьба его экипажа, а только кредит его участия в сложной схеме. Его интерес находится в области демонстрации возможностей корабля и приобретении личной славы. Грейнджер подозревает, что Титус Шарло связал его двадцатью тысячами, которые должен выплатить позже. Шарло очень быстро узнает о том, в какой оборот попал Грейнджер, что подразумевает у него наличие некоторых связей в компании «Карадок» или на Новом Риме. Грейнджер также верит Шарло, что вся ответственность за покушение на его жизнь лежит на неком кроколиде. Он не делает, конечно, предположения, что Шарло платил кроколиду, он просто на всех уровнях трезвонил о своем корабле и о том, что он сможет делать, поэтому-то «Карадок» и выдвинула идею устранить пилота «Лебедя».
Короче, Грейнджер не любит Шарло.
Между тем, вернемся к пилоту. Шарло выбирает капитаном корабля человека, который действует Грейнджеру на нервы. Единственная возможность обойти Грейнджера — возложить официальную
