прямо напротив кафедры. Дуилий едва заметно кивнул Лонгусу и повернулся к Сципиону. Легкая улыбка тронула его губы — его просили выступить. Он медленно встал и обратился к взбудораженному залу.
— Я согласен с мнением сенатора и смиренно принимаю его предложение возглавить флот.
Дуилий снова сел, а от его краткого заявления дебаты вспыхнули с новой силой. Сципион постучал молотком по кафедре, пытаясь восстановить контроль над сенатом, но он уже понял, что неожиданное выступление Лонгуса украло у него победу. Старший консул вспомнил многозначительный взгляд Дуилия при известии о блокаде карфагенян и понял смысл того взгляда: дерзкое торжество. Его перехитрили, и осознание этого привело Сципиона ярость — он продолжал что есть сил стучать молотком по кафедре даже после того, как агрессивные удары заставили всех умолкнуть.
— Коллеги сенаторы!
В наступившей тишине голос Сципиона звучал слишком громко. Он почувствовал это и тут же постарался взять себя в руки. Сделал паузу и набрал полную грудь воздуха, прежде чем продолжить речь.
— Коллеги сенаторы. Я тронут заботой о моей безопасности — личной и как вашего лидера. Но я хочу напомнить, что истинная сила сената воплощается в каждом из его членов. Будучи старшим консулом, я возглавлю флот, без колебаний оставляя Рим в ваших надежных руках.
Сципион видел, как многие сенаторы покачали головой, выражая несогласие. Тогда он предпринял последнюю попытку, надеясь, что остатки уверенности позволят ему одержать победу.
— Поэтому я призываю вас проголосовать за мое предложение и не сомневаюсь, что вы примете разумное решение. — Сципион вложил эти слова всю силу убеждения. — Ставлю на голосование вопрос о необходимости постройки флота и о том, чтобы я повел его в бой.
Если раньше в ответ на предложение принять командование флотом Сципион слышал лишь одобрительные возгласы, то теперь в зале разгорелся ожесточенный спор. Через минуту шум усилился, и голоса в сенате разделились. Сторонники Сципиона поддерживали своего лидера, фракция Дуилия — своего. Большинство сенаторов пребывали в нерешительности; некоторые призывали к продолжению дебатов, не зная, к кому присоединиться. Наконец большинство победило, и голосование отложили. Момент был упущен. Вместо триумфа Сципион получил долгие и нудные споры. Старший консул уступил свое место за кафедрой принцепсу сената, в чьи обязанности входило руководить дискуссией. Сципиону потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сдержать ярость и твердой походкой вернуться на свое место в рядах сенаторов.
ГЛАВА 6
Задремавшего Септимия разбудили шаги приближавшихся часовых. Знакомый звук и незнакомая обстановка сделали свое дело — центурион мгновенно проснулся и насторожился. Аттик уже стоял в центре комнаты, не отрывая взгляда от двери. Он так и не прилег. Дверь распахнулась, в проеме появился начальник охраны Сципиона и окинул взглядом офицеров «Аквилы».
— Вы свободны, но я должен знать, где вас найти, если вы понадобитесь консулу.
Это неожиданное заявление застало молодых людей врасплох, и Септимий ответил не сразу.
— Мы будем в доме Капито, где живет моя семья, — в Делийском квартале.
— Или в каструме Остии на своем судне, — добавил Аттик.
Начальник охраны кивнул, попятился и увел за собой караул.
— Значит, мы идем к тебе домой?
Аттик повернулся к Септимию, радуясь неожиданной свободе.
— Да, — с улыбкой ответил центурион, — но не раньше чем я покажу тебе кое-какие достопримечательности Рима.
Он встал и вышел на залитый вечерним светом двор.
— А что, если консул станет нас искать, пока мы будем осматривать достопримечательности? — поинтересовался капитан «Аквилы».
— Вряд ли мы ему понадобимся сегодня; ведь он только что нас отпустил.
— Значит, к тебе домой мы попадем завтра. А нам хватит времени, чтобы все увидеть?
— Можешь мне поверить, Аттик; что касается тех достопримечательностей, с которыми я хочу тебя познакомить, одной ночи никогда не хватает. Но большинству мужчин больше и не под силу.
Сципион вихрем влетел в таблиний, главную спальню дома, на ходу срывая с себя тогу. Громким голосом он приказал принести вина, и через секунду в комнату вошел слуга, протягивая сенатору позолоченный кубок. Сципион выхватил кубок из рук раба, залпом выпил — терпкое кисловатое вино лишь усилило жжение в клокотавшей яростью груди. Слуга поднял амфору, чтобы вновь наполнить кубок, но Сципион отобрал у него сосуд и приказал уйти. Когда раб исчез за дверью, в комнату вошла Фабиола. При виде взбешенного мужа она нахмурилась. Сципион резко обернулся и увидел жену, уже закрывшую за собой дверь.
— Глупцы! — выпалил он. — Слабоумные, некомпетентные идиоты.
Фабиоле не нужно было объяснять причину его гнева. Ей уже приходилось сталкиваться с подобной яростью мужа, хотя и не такой сильной. Все, кто разбирался в механизме работы сената, знали: это неповоротливое и крайне консервативное животное. В одном зале собирались триста самых больших эгоистов города, и зачастую разумные и хорошо аргументированные предложения отдельных людей или даже целых групп отвергались сенатом из-за неуместного многословия и склонности к склокам. Совершенно очевидно, что план, который Фабиола обсуждала с мужем, не прошел. Спрашивать о причине — значит переключить на себя ярость Сципиона, и, хотя муж ни разу не поднял на нее руку, Фабиола давно поняла, что в нем живет с трудом контролируемая склонность к насилию.
— Три часа! — продолжал бушевать Сципион. — Три часа эти глупцы спорили. Как кучка болтливых рабынь на рынке. За три часа они не смогли даже проголосовать за постройку флота — кто бы его ни возглавил.
Сципион снова одним глотком осушил кубок вина. Но гнев его не утих.
— Ублюдок Дуилий. Его работа. Он подговорил одного из своих прихлебателей поставить под сомнение мой план. Один простой вопрос. Но прямо в точку. Словно заранее подготовился, словно знал о блокаде еще до моего сообщения. Его точный удар вызвал трещину, всего лишь маленькую трещину.
Сципион метался по комнате, до боли сжав кулаки, так что побелели костяшки пальцев.
— Но этого оказалось достаточно. Достаточно для того, чтобы нерешительные старики погрязли в спорах. И скоро они уже выражали сомнение, нужно ли вообще строить флот, а если нужно, то на чьи средства. Теперь голосование состоится не раньше чем через неделю. Неделя вместо минуты — и все из-за Гая Дуилия.
Фабиола, переживавшая за мужа, молча смотрела, как Сципион дает выход своему гневу. Пока консул бушевал, она задумалась над одной его фразой: Дуилий словно знал, о чем собирается сообщить Сципион. Усилием воли она подавила эмоции и почти перестала слушать мужа.
Чем больше Фабиола размышляла об этом, тем сильнее становилось ее убеждение, что она права. Вероятно, кто-то предупредил Дуилия. Но кто? И когда? Конечно, на галере, доставившей Сципиона с Сицилии, было полно людей, знавших о блокаде, но судно стояло в каструме Остии, а оттуда двадцать пять миль по запруженным дорогам, да и попасть в военный лагерь гражданскому человеку непросто. Фабиола отбросила эту возможность и сосредоточилась на более вероятных источниках утечки: преторианцы Сципиона, капитан и центурион с галеры, домашние слуги. Похоже, предатель кто-то из них.
Фабиола молча наблюдала за мужем, ожидая, пока Сципион успокоится. И только после этого она попробует утешить его и поддержать советом. Когда же он остынет и снова станет самим собой — возможно, завтра, — она сообщит о своих подозрениях. Если шпион свил гнездо в этих стенах, в чем Фабиола уже не сомневалась, ей придется стать свидетелем жестокости мужа, о которой она всегда подозревала.
