нему. Министры же — напротив — старались глаза на короля не поднимать.
Удивительная тишина стояла в Судебном зале…
И в этой тишине раздался приглушенный голос верзилы-северянина:
— Чего это они делают?
— А мне показалось, ты знаком с правилами проведения Королевского суда, — проговорил в ответ ему старик-болотник.
— Законы я знаю, это да, — пробурчал Оттар, — этому меня учили, как и любого другого рыцаря. А как Королевский суд проходит, не знаю. У нас в Северной Крепости только основному учили: Своду законов да правилам этого… как его… этикета. И то — из всего этикета мы только и узнали, как следует на рыцарский поединок вызов подавать. И все. Сэр Оргат нас учил. Он вояка был еще тот. А грамотей — слабый.
— Негоже, брат Оттар, — укоризненно произнес Герб. — Завтра же помимо обычных упражнений мы займемся и изучением всего того, о чем ты не узнал в положенное время.
«Великие боги! — мысленно воскликнул Гавэн. — Надо же… Истинно, Красная Горка не знала еще таких удивительных обвиняемых…»
Над головами собравшихся раскатился мощный удар, от которого поплыли во все стороны волны гулкого звона. Это посыльный добрался наконец до звонаря, ожидающего сигнала у Колокола Правосудия.
— Члены Совета определяют меру наказания виновных, — объяснял тем временем Герб Оттару, и старика-болотника слышали все, кто был в зале. — Тот, кто считает, что виновные достойны смерти, опускает в кувшин золотой гаэлон, который достают из собственного кармана, а вовсе не из королевской казны — так велит традиция. Если большинство членов Совета оставят в кувшине золотой, преступников казнят, а монеты — опять же по древней традиции — достанутся их семьям. Ну а тот, кто полагает, что преступника не следует казнить, не опустит в кувшин ничего. Тогда Судья, то есть король — сам решит, какому наказанию подвергнуть виновных. Кувшин принято наполовину заполнять пылью. Чтобы заранее не было слышно: положил ли кто туда монету или не положил ничего…
— А ежели они все положат в кувшин по монете? — поинтересовался Оттар. — Нас что, это самое?.. — присвистнув, он выразительно чиркнул себе большим пальцем по горлу.
— Видишь ли, — сказал Герб, — право окончательного принятия решения принадлежит Судье, то есть королю. Это ведь Королевский суд. Но король обязан учитывать мнение Совета. За всю историю Гаэлона не было еще случая, чтобы мнение Совета и зала разошлось с мнением Судьи. Судья всегда присоединяется к большинству.
— Ты прав, брат Герб, — неожиданно подал голос Эрл. — Судья присоединяется к большинству. Но решение короля — есть решение короля. И окончательное — только оно.
Последний из членов Совета поднялся на четвертую ступень, сунул сжатый кулак в широкое горло кувшина и направился обратно к лестнице, ведущей на третью ступень, где ждали его остальные пять министров.
— Кончено, — проговорил Гавэн.
Первый министр был бледен. Он то и дело облизывал губы. Но глаза его светились решимостью. Лилатирий качнулся вперед. И встал рядом с Судейским креслом.
— Кончено, — выдохнул Эрл. Он поднял голову на обвиняемых, и Гавэн увидел на лбу короля крупные капли пота. — Братья, — глухо проговорил король, — сейчас я разобью кувшин и сосчитаю, сколько золотых гаэлонов находится в нем. А после этого…
Он не договорил. Шум за окнами башни усиливался. Удар Колокола Правосудия всколыхнул Дарбион. Можно было разобрать и отдельные выкрики:
— Жги их! — вопили улицы.
— На пресветлых эльфов руку подняли! Смерть им!
— Смерть! Смерть!..
Эрл поднял кувшин и с размаху швырнул его об пол. Брызнули во все стороны глиняные осколки, поднялась туча мельчайшей пыли… и зазвенели, подпрыгивая на плитах, золотые монеты. Их было шесть.
— Клянусь, ваше величество, — шептал королю, окаменевшему в своем кресле, господин Гавэн, — я не думал, что так выйдет… Но… что случилось, то случилось.
Король молчал.
— Вы слышите, что происходит на улицах, ваше величество? — надрывался шипением Гавэн. — Как бы не вышло волнений… Если народу не дать того, что он хочет… Это может кончиться плохо… Молю вас, ваше величество, подтвердите приговор.
Король молчал.
— Повелитель Гаэлона, — бесстрастно произнес Лилатирий. — Я предупреждаю тебя: не удовлетворив мое требование казнить этих рыцарей, ты рискуешь потерять расположение Высокого Народа. Только две жизни, мне нужны всего две жизни. Этого рослого грубияна можешь помиловать и определить ему наказание, какое сам пожелаешь. Я говорил тебе: меня не трогают пустые слова. Меня беспокоит другое… Решай, повелитель Гаэлона. Судьба твоего королевства… Судьба будущей Империи — в твоих руках.
Сказав это, Лилатирий снова отступил к стене.
Король молчал.
— Только не сейчас… — шептал Гавэн, — только не сейчас. Войско барона Гарпона Беарионского уже в Уиндроме. И власти нынешнего короля Марборна его величества Хаана Беарионского ничего не угрожает. А это значит — Марборн наш! И это — основа нашей Империи! Объединив силы двух могущественнейших королевств, мы с необыкновенной легкостью покорим прочие государства. Ваше величество, нужно сделать выбор. Ваши чувства похвальны, но вы должны вырвать их из груди! Во имя будущего Шести Королевств, во имя спокойной и мирной жизни сотен тысяч — вы обязаны поступиться тем, что для вас так дорого… Ваш королевский долг…
— Хватит! — неожиданно проговорил Эрл и поднялся с Судейского кресла. — Все, что ты мне собираешься сейчас сказать, господин Гавэн, я уже слышал от тебя. И… Ты прав. Чего стоят жизни двух рыцарей, когда на кону счастье сотен тысяч? И Долг короля велит мне переступить через боль моего сердца. Потому что превыше Долга не может быть ничего.
Эрл шагнул вперед и остановился на самом краю четвертой ступени. Прямо напротив Красной Горки, откуда смотрели на него рыцари. Кай и Герб — со спокойной серьезностью, а Оттар — разинув рот и не веря своим ушам. Да и Гавэн не мог опомниться от удивления: не понадобилось долгих уговоров, не пригодились тщательно подготовленные доводы и аргументы. Как быстро поддался король! Поневоле подумаешь, нет ли здесь подвоха?..
А Эрл вовсе не выглядел подавленным. Совсем наоборот: лицо его светилось какой-то радостной торжественностью. Будто он вот только что нечто понял для себя. Нечто важное…
— Что вы скажете мне, братья? — спросил король.
Оттар промычал что-то невразумительное. Махнул обеими руками и отвернулся.
— Все, что мы имели сказать вам, ваше величество, — проговорил Кай, — мы уже сказали. И теперь предаем свои жизни в ваши руки. Следуйте своему Долгу и не останавливайтесь ни перед чем.
— Закон предусматривает возможность помилования обреченных. Я могу не утверждать приговор.
— Исполнение Долга превыше закона. Делай так, как лучше для твоего королевства.
— Не вы ли сами говорили, что союз людей и Высокого Народа — не нужен? И теперь готовы погибнуть ради того, чтобы этот союз не был разорван?
— Ты — король. И решать — тебе. Наш Долг был в том, чтобы вразумить тебя. Ты услышал наши слова, и они рано или поздно сделают свое дело.
И вдруг король улыбнулся.
— Да будет так, — сказал он. — Как велят древние традиции, я соглашаюсь с мнением большинства. И подтверждаю смертный приговор для рыцарей Ордена Болотной Крепости: сэра Кая и сэра Герба… Рыцарь
