гипотетической возможности. Если бы он уже принял решение, Джулиан ухватился бы за это, смею вас уверить. Они оба сошлись на том, что всем истинным любителям «Бугатти» следует объединить свои усилия, чтобы ни одна из оставшихся машин больше не попала в лапы братьев Шлюмпф. И тем не менее, аукцион состоялся. — Она печально махнула рукой в ту сторону, где, по ее представлениям, должна была находиться Европа. — И посмотрите, что получилось.
Я ей в какой-то степени поверил. Но мне хотелось выяснить, какую роль они с сыном сыграли во всей этой истории с торгами. Возможно, мне следовало заняться одним Джоном, следовало предположить, что мать не манипулирует им, что он действует на свой страх и риск. И тут, в свою очередь, решил рискнуть я.
— Насколько я понимаю, Элио убеждал Джулиана инвестировать капитал в приобретение земли. Ранчо в Колорадо, не так ли?
Люсинда окаменела. Затем осведомилась:
— Еще чаю, мистер Эшер? Как, что вы сказали? Ах да, он упоминал нечто в этом роде. Но, к сожалению, я вроде бы пропустила все мимо ушей. Да вам ведь понятно, каково слушать разговор двух мужчин.
Возникло ощущение, будто с потолка опускается незримая завеса. Железный занавес Люсинды, что же еще?
— Все было изумительно, — пролепетала Джилл. Говорить, говорить все, что угодно, лишь бы не это убийственное молчание.
Кивнув и пробормотав что-то относительно того, что ей надо дать отдохнуть глазам, Люсинда свернулась в кресле, уронив голову на грудь, она явно капитулировала перед какой-то болью, снедающей ее изнутри. О Господи, уж не лопнул ли у нее в мозгу какой-нибудь сосуд? Я рванулся было поддержать ее за локоть, но Джилл оттолкнула меня. Даже в коротком сне из горьких губ Люсинды дыхание вырывалось равномерно и изящно.
Мы решили выждать. Джилл подлила мне вина в чайную чашку, сама допила остальное. Глоток за глотком, пока снаружи, в заставленном стеклянными мозаиками саду, взвивая пыль, выл ветер. Прошло не больше пяти минут — и Люсинда очнулась, сделав вид, будто ничего не произошло.
— Что ж, ладно. По-моему, я обещала вам сладкое. — Она пошарила по карманам юбки. — Да, ключи при мне. Пойдемте со мною. Но, прошу вас, если мы встретимся с детьми, не говорите им ни слова.
Вслед за ней мы обошли стеллаж, миновали гостиную, в которой доминировали конструктивистские кресла и картины Поллака, напоминающие застланные линолеумом полы. — Прошу вас сюда. — Под немилосердно палящее солнце, к неприметному гаражу, о котором у постороннего наблюдателя могло бы сложиться впечатление, что это либо курятник, либо сарай.
Мы помогли ей отпереть двойные двери, вошли в душное, лишенное окон, помещение, Люсинда включила лампы дневного света.
Его лучшая машина, сказала она. В данном случае, это наверняка было приуменьшением. Машина, которая уж точно тешила тщеславие её покойного владельца. Пятьдесят седьмая модель «Атлантик-купе». Самое удачное шасси изо всех проектов Этторе Бугатти и самый дерзновенный корпус изо всех, спроектированных его сыном Жаном. Низкая, длинная, ослепительно сверкающая машина, она казалась алой ракетой, поставленной на колеса.
— О Господи, Алан! — выдохнула Джилл. — Элио отдал бы собственную душу в порядке первого платежа!
— Возможно, вы не так уж далеки от истины. — Люсинда встала в дверном проеме. — Как вам, возможно, известно, мистер Эшер, в мире существуют только три модели «Атлантик-купе». Эту машину мы купили в 1950-м. Наверное, вы слышали о Пеке из Атланты? Ну и конечно, третья машина у Шлюмпфов во Франции.
Капот был поднят, а под ним открывались вручную отполированные цилиндры из нержавеющей стали и алюминия. Рядом, на рабочем столе, были разложены еще какие-то детали, явно из той же машины, как будто ее отправили сюда на вскрытие. Я ощутил запоздалый порыв профессионализма.
— Не возражаете, если я поснимаю?
— При условии, что вы не заставите меня позировать.
Я сбегал к нашей жалкой машине, вернулся с фотоаппаратом. Люсинда с Джилл зашли с другой стороны автомобиля, хозяйка показывала гостье что-то внутри салона.
— Посмотрите сюда, мистер Эшер. Сами видите, над этой машиной еще трудиться и трудиться. Джон, понятно, помогал отцу. Вот до этой стадии они и дошли. Разобрали зажигание, насколько я понимаю. А последнее время им не удавалось уделять этому занятию столько внимания, как когда-то. — Люсинда с недовольным видом сморщила носик. — У мужа появились другие дела в Солт-Лейк-Сити.
Я принялся расхаживать вокруг машины, выбирая удачный угол для съемок.
— Остальные машины Джулиана я видел. Мне их показала Маргарет.
— Вот как? И, должно быть, сияла от гордости. Маргарет всегда была способной ученицей.
Вдоль одной из стен поблескивали разложенные в ряд инструменты Джулиана. Все — высшего качества, лучших марок. Джилл осмотрела их.
— Миссис Сполдинг, можно вас кое о чем спросить? А почему вы с самого начала согласились на то, что в вашей обшей жизни появилась Маргарет?
— Я любила Джулиана, — немного подумав, ответила Люсинда. — И была тогда предана. Предана его вероучению. — Она провела пальцем по ослепительной поверхности «Бугатти». — Он нашел меня, когда я была молода, красива, но душевно опустошена. Я устала от… суеты. Слово Пророка помогло мне… в то время. Джулиан неколебимо веровал, что Господь запрещает человеку пятнать любовь ревностью, что любовь одного мужчины может быть излита на бесчисленное количество женщин. Он верил в это даже слишком истово — такова была одна из причин, по которым ему пришлось покинуть миссию. И мне казалось, будто я тоже в это поверила. Мы часто говорили об этом, даже после того, как на свет появился Джон. И я соглашалась с ним. А когда он привел сюда Маргарет, я тоже не возражала. Какая радость! Нам всем предстояло купаться в лучах разделенной любви! — Она искоса посмотрела на Джилл.
— Вам известна история жены Брайхема Янга? Первой миссис Янг? Она оставила мужа и создала собственную Реформированную церковь. Мы с ней похожи друг на друга. Ей тоже казалось, будто она восхищается собственным мужем и его учением. А потом и ей, и мне пришлось сделать одно крайне бесхитростное открытие. — Люсинда говорила, обращаясь исключительно к Джилл, говорила так, словно меня вообще здесь не было. — Вы ведь помните, как оно было с Элио? Я хочу сказать, в постели. Любовь, принадлежащая вам одной, во всей своей безраздельности. Однажды ночью с Джулианом я подумала о том, как он выскользнет от меня и отправится в постель к Маргарет, и эта мысль показалась мне невыносимой. — Она улыбнулась ледяной улыбкой. — В эту ночь я, как вы, американцы, выражаетесь, перестала быть хорошей подружкой.
Джилл присела на табуретку возле верстака с деталями зажигания. Я на всякий случай подошел к ней поближе, но она дала мне почувствовать, чтобы я держался в стороне.
В чем дело? — Такой вопрос мне хотелось задать, но тут мы все услышали шум приближающихся шагов. В двери показалась голова Джона.
— Ах, прости, мать. Я увидел, что открыто…
— И любопытство взяло над тобой верх. Не извиняйся, дорогой. Мы просто вспоминаем былые времена. — Она улыбнулась с тем же мрачным изяществом, с каким любовалась с афиши на нежеланных гостей в столовой. — Но раз уж ты здесь, почему бы тебе не показать мистеру Эшеру свою работу?
Рукой, напоминающей окорок, он шлепнул себя по обтянутому джинсовой штаниной бедру.
— Но я в таком виде.
— Глупости, дорогой. Ты прекрасно выглядишь.
— Дело не только в этом. — Джон, сняв большую шляпу, пригладил грязноватые белокурые волосы, тонкие, как у младенца, но уже редеющие. — Просто не хочу затаскивать сюда всякую грязь. — Но его взор упал на любимую игрушку, и гордость возобладала. — Посмотрите, что мне удалось сделать с трансмиссией.
Я, как мне было предложено, нагнулся, а затем издал несколько одобрительных возгласов. У Джона и впрямь имелся дар Божий — возня с любой машиной марки «Бугатти» сильно смахивала на кардиохирургию.
