далеким, что другие члены братства колдунов не смогут дотянуться до них. Отвечать обстоятельнее слишком долго и сложно.
— Но почему же ты бежал именно сюда? Почему не скрылся в тех бесконечно далеких мирах? — удивился Алексей.
— Я искал тебя в нашем мире, — серьезно ответил тар.
— Меня? — переспросил Алексей, размышляя о том, насмехается сейчас над ним большеголовый или просто говорит иносказательно. — Когда ты собирался бежать, меня еще не было в этом твоем мире.
— Ты именно тот Потерявшийся, который, по предсказанию, сможет вернуть народ таров домой.
— Вернуть народ таров? Из плена? А я слышал, что таров осудили за то, что вы себя к богам приравняли, — возразил Алексей, отвечая столь же прямым и пристальным взглядом глаза в глаза, — И как же я смогу вернуть твой народ, если я не в состоянии ни вернуть себя в Забытый мир, ни вернуть связь со своей Сутью в этом мире?
— Ты победил гнора, и теперь ему придется заново расти и строить себя, искать свои пути назад и набираться силы, — пояснил большеголовый. — Я не знаю еще, кто ты, но все сходится. Предсказание не обманывает, хоть и может быть неверно истолковано. Если ты готов испытать судьбу и, возможно, найти себя в этом мире, ты должен попытаться спасти мой народ.
— Ты сам-то понимаешь, о чем и кого просишь? — Алексей невесело усмехнулся. — Я не знаю ничего о самом себе и больше всего похож на беспомощного иностранца, который, оказавшись в чужой стране, ко всему прочему, попал под машину и получил обширную амнезию. Чем в моем положении я могу помочь целому народу?
Говоря все это, Алексей ничуть не лукавил. Тоже нашли спасителя народов. Хотя… Да он до сих пор с некоторой тоской вспоминал свою понятную и управляемую жизнь в том мире, который здесь все называют не иначе как Забытым. Но и самого себя обманывать Алексей не мог — помимо растерянности, которая совсем недавно полновластно хозяйничала в его душе, появился целый сонм новых ощущений. И теперь Алексей знал наверняка, что, приди вот сию минуту некто могущественный к нему и раскрой портал к стоящему у Битцевского парка «ауди», он не вернется до тех пор, пока не поймет все, что должен понять. И в дополнение к этим мыслям из закоулков памяти зазвучали эхом слова мудрого Игора: «Ты должен пройти сам все, что тебе предначертано. И измениться. Именно это главное для тебя сейчас — измениться так, чтобы быть готовым принять всю меру ответственности за свои дела и за тех, кто тебе верен. Это страшное бремя. Но только ты сумеешь его вынести. А для этого ты должен искать и брать на себя то, что кажется неподъемным. Только тогда ты найдешь свою Суть и сумеешь стать самим собой…»
— Я совершенно уверен, что не ошибаюсь, обращаясь с этой просьбой именно к тебе, — возразил терпеливо тар. — Ты Потерявшийся и сам должен найти свою Суть в бесконечности мира. Ты пойдешь в этом поиске своей дорогой, но она очень близка к дороге таров, потерявших свой мир. Ты сейчас слаб и сам нуждаешься в помощи. И, идя рука об руку в поисках нужного каждому из нас, мы и найдем то, к чему стремимся. И при этом оказанная друг другу помощь не превратится ни для кого из нас в неоплатный и непосильный долг.
Некоторое время Алексей размышлял над словами тара. Сначала ему показалось полным идиотизмом просить помощи у утопающего, который с задачей спасти себя и то неважно справляется. Но с другой стороны… В таких делах вряд ли стоит обращаться к тому, кто может оказать тебе помощь, едва пошевелив пальцем. Даже не вряд ли, а просто нельзя. Ибо, выбравшись из одного рабства, ты сразу же попадешь в другое. И пусть даже это новое рабство окажется более благожелательным. Ведь, получив жизненно необходимую тебе помощь от такого владыки, ты просто не сможешь вернуть свой долг иначе, кроме как расплатившись всей своей жизнью. А в ситуации с союзом таров и Алексея можно выскользнуть из этой ловушки, расставленной Судьбой. То есть просить помощи у того, для кого ответная помощь окажется столь же значимой. А он, Алексей, как раз и есть тот, кто так же отчаянно нуждается в помощи, хотя и не столь срочной. Впрочем, кто знает…
— Так что же произошло с твоим народом? — перевел разговор на интересующую его тему Алексей. — Мне было бы интересно услышать твою версию. Ты зовешь меня на помощь, а сути своей проблемы не рассказываешь. Разве я похож на бычка, которого без объяснения можно за веревочку на бойню завести?
— Предсказание…
— Что случилось с тарами? — оборвал его Алексей, поднимаясь. — Или ты сейчас отвечаешь на мои вопросы, или мы расходимся по своим тропкам. Мы проводим тебя до города и — аста ла виста, беби.
— Хорошо, — согласился после непродолжительного раздумья Лийни. — Ты можешь поступать, как сочтешь нужным и правильным, господин. Я не вправе требовать. Но я не смогу тебе рассказать всей истории, как народ таров заслужил свою кару. Мы совершили ошибку. Постыдную, ужасную. Возгордились… Говорить об этом не стану, потому что мне больно и стыдно за свой народ. И за содеянное мы и понесли эту страшную кару. В наказание нас объявили изгоями. Для тех, кто преступал в отношении нас законы и установленные границы, наказание перестало быть неотвратимым. И тогда начались все беды таров. Казалось, весь мир, как голодная стая стервятников, набросился на нас. И мы, считавшие себя до той поры сильными, гордыми и независимыми, пали на самое дно.
Тар умолк, словно погрузившись в свои воспоминания, где чистое небо над его счастливым миром вдруг заволокло черными тучами нескончаемых бед Алексей вернулся на свое место, заметив, что у соседнего костра заметили их общение. Теперь, не покидая своих мест вокруг костра, его спутники превратились в слух, стараясь не упустить ни единого слова, сказанного страшным таром. Но и Алексей сейчас пытался разобраться в собственных мыслях и эмоциях, поэтому он не отвлекал тара от воспоминаний. Однако через несколько минут Лийни очнулся от созерцания прошлого и неожиданно твердым голосом продолжил:
— Сегодня все законы в отношении таров опять действуют. Но все плохое, что могло произойти, уже свершилось. Из сложившейся для нас теперь ситуации, — нам уже не выкрутиться самим. Мир устроен справедливо. Поэтому мы понесли страшное наказание. И именно по той же причине, пройдя через предначертанные нам беды и осознав и искупив свои ошибки, тары получили право на помощь. И об этой помощи я прошу сейчас тебя, господин. А ты волен поступить только так, как велят тебе твое сердце и твоя голова.
Утро выдалось прохладным. Почти осенняя бодрящая свежесть неумолимо одолевала теплые объятия сна. Но проснулся Алексей вовсе не от холода, а от ощущения, что кто-то аккуратно и заботливо укутывает его походным одеялом. Алексей открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Эльви.
— Ты уже не спишь, мой возлюбленный господин? — прошептала колдунья, и Алексею показалось, что она укрывала его одеялом в надежде на то, что он проснется. Не иначе девушка хотела о чем-то поговорить, пока остальные еще видят сладкие сны.
— Уже не сплю, — подтвердил он с улыбкой, приподнимаясь на локте.
От девушки приятно пахло какими-то терпкими травами, и вся она была так красива, что в Алексее неожиданно шевельнулось острое желание. Память услужливо подбросила воспоминание о последних страстных минутах, случившихся еще в Абидосе. Бросив взгляд по сторонам, Алексей убедился, что все еще во власти сна. Только скупая подстилка Зура уже пустовала — оборотень носился по лесу, наслаждаясь свободой и охотясь за дичью к завтраку. Алексей мягко вскочил на ноги и пошел за Эльви, уже заскользившей в сторону от костра.
— Да, я хотела переговорить с тобой с глазу на глаз, — кивнула Эльви, останавливаясь. — Если ты не возражаешь.
— Конечно.
Желание так же стремительно отступило, вспугнутое мыслями о таре и необходимостью принять решение.
— Послушай меня, мой возлюбленный господин… — зашептала колдунья, прижимаясь к плечу Алексея. — Твой вчерашний разговор с таром… Мы не готовы сейчас к ответственности за целый народ. Мы не можем найти во тьме свой путь, тычась во все стороны словно слепые щенки. А он просит тебя о слишком большом одолжении. О смертельно опасном для тебя одолжении. — Девушка шептала торопливо, боясь, что Алексей прервет ее, не позволив высказать все тревожащие ее мысли. — Не сомневайся в моей
