– В таком режиме камера может находиться годами.
– Она потребляет уйму энергии, – сказал Азим. – Пока она в рабочем режиме, мы не можем использовать «Ястреб» на все сто процентов.
– И что ты предлагаешь? Отключить камеру, а содержимое выбросить в море?
– Или в вакуум. Я не предлагаю действовать прямо сейчас, но хочу, чтобы ты помнил и о таком варианте.
– Если даже Визерс проиграл свою схватку, то нам все равно придется иметь дело с СБА, – сказал я. – И эта камера пока является нашим главным козырем. Если не единственным.
– Ты готов рассказать эсбэшникам о том, как мы напали на их секретную лабораторию и убили пару десятков их людей?
– Если надо будет, то расскажу. Это игра с высокими ставками.
Азим покачал головой.
– Мы торчим здесь уже три дня, – сказал он. – Торчим у всех на виду. Если бы кто-то хотел выйти с нами на связь, он бы уже это сделал. Почему Визерс вообще выбрал в качестве точки встречи эту планету?
– Потому, что «Ястреб» приписан именно к ней и здесь нам было проще всего получить разрешение на посадку.
– Рано или поздно нами заинтересуются службы космопорта, – сказал Азим. – Мы ничего не привезли, не ведем торговых переговоров, «Ястреб» непохож на коммерческое судно, а мы с тобой непохожи на космических туристов. Скоро люди начнут интересоваться, кто мы такие и чего нам здесь надо.
– Как скоро?
– Зависит от многих факторов, – сказал Азим. – Но в галактике началась война… Военная угроза делает людей более подозрительными, чем обычно.
– На шпионов скаари мы тоже непохожи.
– Завтра я отправлюсь в космопорт и постараюсь создать иллюзию деловой активности, – сказал Азим. – Размещу в планетарной Сети объявление о фрахте, например.
– Сам потом и будешь отбиваться от вороха предложений.
– А зачем отбиваться? – удивился Азим. – Корабль у нас есть, и надо же как-то зарабатывать на жизнь…
– Станем извозчиками?
– Если Визерс не выйдет на связь, нам надо позаботиться хотя бы о ближайшем будущем. Денег, которыми нас ссудил Радж, надолго не хватит.
– Звучит разумно, – согласился я. – Но я все же надеюсь, что люди Визерса дадут о себе знать.
Азим открыл бутылку минеральной воды и сделал большой глоток. Малотоннажный корабль закончил маневры и на короткой струе пламени опустился на космодром. Судя по количеству заходов и затраченному времени, пилот на корабле был не самый лучший. Азим, садившийся на Сциллу первый раз в жизни, затратил вдвое меньше времени.
– Забавная штука, – сказал я. – Когда я был гражданином Альянса, все вокруг твердили, что война неизбежна, потому что галактика перенаселена. А мы тут в последнее время побывали на нескольких планетах, и избытка людей я не увидел ни на одной. То есть я понимаю, что Пекло – не самое приятное место во Вселенной, но скаари умудряются жить и на Кридоне. А здесь…
– На Сципионе-3 живет полмиллиарда человек.
– На Земле живут двадцать миллиардов. И суши там в три раза меньше.
– Проблема перенаселения актуальная только для Солнечной системы, – сказал Азим. – Сказки о перенаселении – это удобная ложь, в которую легко поверят жители Земли, Марса или Венеры. Те, кто голосует за нынешнюю администрацию Альянса.
– Эту ложь слишком легко разрушить.
– Массовые мифы чрезвычайно живучи, – сказал Азим. – Ты ж не можешь вывезти все население столичных планет и показать им правду о галактике. А СМИ покажут и напишут то, что нужно администрации. Например, что кленнонцы едят на завтрак живьем человеческих младенцев, а скаари носят ожерелья из черепов.
– Некоторые скаари на самом деле носят такие ожерелья.
– Ну вот, – сказал Азим. – А некоторые планеты на самом деле перенаселены. И я уверен, что среди кленнонцев наверняка найдется и тот, чьи взгляды на проблемы питания кардинальным образом отличаются от общепринятых. На самом деле воевать куда дешевле, чем проводить последовательную методичную колонизацию планет вроде Пекла, и политических пунктов на войне можно набрать куда больше. Правящим политикам Альянса нужна война, для них это единственный способ остаться у власти и удержать раздираемое внутренними противоречиями государство от распада.
– Когда я был молодым и наивным, я считал, что политики должны действовать во благо народа.
– В идеальном мире, – сказал Азим. – Потому что в этом мире я не вижу ровно никаких благ, которые может принести гражданам Альянса тотальная война с Империей.
– Вот это и странно, – сказал я. – Политика – штука сложная, и я еще могу понять людей, которые грязными методами добиваются этого самого блага. Вот, например, Асада я понять могу. Да, он нас предал, использовал, и подставил, и все еще желает нашей смерти, но в итоге его манипуляций Калифат стал союзником кленнонцев, что в грядущей войне, несомненно, может пойти Калифату на пользу. Я понимаю логику этого решения. А логики Генеральной Ассамблеи, развязавшей войну с кленнонцами, я понять не могу.
– Думаешь, туда пробрались регрессоры?
– Это чушь, конечно, – сказал я. – Но иногда мне именно так и кажется.
– Чушь, – согласился Азим. – Для того чтобы устроить войнушку, людям никогда не требовалась помощь со стороны. Обычно они с этим прекрасно справляются и сами.
Сидя на Сципионе-3, любуясь закатами, барахтаясь в теплом океане и предаваясь прочим сибаритским наслаждениям, трудно было поверить, что в это же время где-то идет война, горят корабли, гибнут люди, кто-то ведет огонь на поражение, управляя боевыми лазерами, кто-то запрыгивает в спасательные капсулы, вверяя свою жизнь вакууму, и еще труднее было представить, что еще несколько дней назад я сам занимался примерно тем же.
Тем временем война уже началась, и новостные каналы сообщали о первых боевых столкновениях и первых жертвах.
Стороны отчаянно врали о потерях, занижая свои и преумножая понесенный противником урон, но если отфильтровать всю пропагандистскую чушь, то речь пока шла о нескольких кораблях и сотнях жизней с обеих сторон. Сколько пройдет времени, прежде чем к этим цифрам придется пририсовывать нули?
Визерс утверждает, что время еще есть. Правда, он не уточняет, на что он собирается это время потратить. Да и сможет ли что-то изменить всего один человек?
Граф Толстой утверждал, что от одной личности, сколь бы талантливой и выдающейся она ни была, в исторических масштабах ничего не зависит. Историю вершат народные массы.
Могло ли убийство Ленина до семнадцатого года предотвратить Октябрьскую революцию? Могла ли смерть Гитлера предотвратить создание Третьего рейха?
Наверное, я дурак. Но я не верю, что один человек может загипнотизировать всю страну. В частности, я не верю, что Сталин, сидя в Кремле, мог единолично запугать всю Россию и учинить террор тридцать седьмого года. Я не верю, что Гитлер в одиночку сумел сплотить находившуюся в депрессии после поражения в Первой мировой войне Германию и создать из нее столь мощную военную машину, перед которой пала почти вся Европа. Я не верю, что один только Ленин мог поднять рабочих и крестьян на вооруженное восстание.
Мне кажется, что определенные идеи просто витают в воздухе и ждут определенного момента, чтобы быть озвученными. И если бы не было Ленина, Гитлера и Сталина, если бы не было Македонского и Наполеона, Чингисхана и Тамерлана, то был бы кто-нибудь другой.
Так и сейчас.
Война неизбежна, и совсем неважно, кто и как ее начал. Это может быть важно для нас, конкретных людей, живущим в конкретных условиях, но для исторического процесса это не имеет значения.
История человечества – это история войн, которые оно вело. Так уж получилось с самого начала.
