— Для того чтобы спасти миллиарды.
— Твой план — это не спасение, это отсрочка. Буря стихнет, а желающие подраться снова построят флот.
— Я выиграл время, — сказал Визерс. — Кто знает, что может произойти.
— Человеческая природа вряд ли изменится.
— Интересная тема для философской дискуссии, — сказал Визерс. — Сдавайтесь, и мы поговорим об этом на борту «Одиссея». Я переименовал свой крейсер. Знаешь, почему я выбрал именно такое название?
— Потому что его дорога домой будет очень долгой?
— Именно, — сказал Визерс. — Алекс, согласись, что тебе не хватало этих бесед.
— Раньше ты не играл в бога.
— Играл, просто ставки были ниже.
— Ты, должно быть, очень доволен собой.
— Честно говоря, не очень. Я понимаю, что это может быть просто отсрочка, а не решение проблемы. Но подумай, так ли я неправ? Да, на определенной стадии будут жертвы, и возможно, очень большие жертвы. Зато несколько следующих поколений будут жить без войны. Ну, по крайней мере, без этой глобальной мясорубки. Чтобы сделать невозможными локальные беспорядки, моего средства не хватит. Я подарил галактике еще пару веков покоя.
— Какой ценой?
— Высокой. Но разве благо большинства не является высшим благом?
— Если меньшинству для этого придется умереть, то едва ли.
— Я прагматик. Любую этическую проблему проще всего решить при помощи математики. Разве жизнь тысячи людей не представляет большую ценность, чем жизнь одного человека?
— В твоей формуле куда больше нулей.
— Убить одного, чтобы спасти тысячу, убить миллионы, чтобы спасти миллиарды, — сказал Визерс. — Разница только в статистике.
— Тем миллиардам, которые ты якобы спас, не грозила немедленная смерть.
— Немедленная — не грозила. А в течение ближайших десяти лет миллиарды бы точно погибли.
— Может, нашлось бы другое решение.
— Я не нашел.
— Но его мог найти кто-то другой.
— Так пусть ищет, — сказал Визерс. — У него было десять лет на поиски, теперь у него есть пара веков. Я просто предоставил всем дополнительные шансы.
— И ты считаешь, ты был вправе принимать такое решение?
— Кто-то же должен.
— Вот так просто?
— Да, так просто, — сказал он. — Я понимаю тебя, Алекс. Понимаю очень хорошо, потому что сам прошел через эту стадию. Я много думал над тем, кто имеет право принимать такое решение.
— А потом посмотрел в зеркало?
— Правильный ответ — никто. Законами такие вещи не регулируются, обычная этика к ним неприменима. В идеальном мире никто не имеет права решать, кому жить, а кому умереть, особенно в случаях, когда речь идет о таких крупных цифрах. Но вся штука в том, Алекс, что мы живем не в идеальном мире и кому-то все равно приходится решать. Речь ведь идет о спасении человечества.
— Как будто твое оружие ударит только по кленнонцам и скаари.
— По людям оно тоже ударит, — сказал Визерс. — Нам понадобится много времени, чтобы оправиться от этого удара. Кто знает, может быть, за эти годы мы поумнеем и найдем способ обойтись вообще без войны.
— Сильно сомневаюсь.
— Честно говоря, я тоже. Последствия такого шага вообще трудно спрогнозировать. Альянс вряд ли выстоит, но я надеюсь, что ему на смену придет что-то более жизнеспособное.
— В любом случае ты перевалил это решение на плечи потомков, да?
— Не совсем. Как ты думаешь, почему я до сих пор с тобой разговариваю и хочу, чтобы ты сдался?
— Я напоминаю тебе сына, которого у тебя никогда не было?
— У меня двое сыновей, и ты не похож ни на одного из них.
— Тогда я просто теряюсь в догадках.
— Ты мне нужен для дела. Ты можешь стать частью решения. Общего и окончательного.
— Каким образом?
— А вот это — только при личной встрече.
— Я тебе не верю, Сол.
Незадолго перед своей смертью Холден назвал Визерса гениальным манипулятором и мастером создавать дымовые завесы. Он сказал, что теория Визерса о регрессорах является пустышкой, призванной отвлечь внимание от его основного плана. Еще он сказал, что это не единственная пустышка, которой пользовался мой знакомый генерал.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить — другой его пустышкой вполне мог быть я.
Возьмите необычного человека, например человека из прошлого, сделайте вид, что он для вас очень важен, создайте вокруг него ореол загадочности и отпустите в свободное плавание. Он будет мотаться по галактике, влипать в разные неприятности, а все будут следить за ним и пытаться понять, чем же он для вас так важен и как это его свойство можно использовать.
Главное — убедите его самого, что он чем-то отличается от остальных, что он способен на что-то повлиять.
Клан Кридона имел контакты с Визерсом, так что наш визит на мертвую планету вполне мог быть частью этой комбинации и должен был придать ей достоверности.
А следящие за каждым шагом такого человека спецслужбы сами сделают все остальное.
Так я думал какое-то время после разговора с Холденом, возможно, задумывался об этом и раньше. Но вот теперь, когда гениальный план Визерса вроде бы сработал, он говорит, что я все еще ему нужен.
Зачем?
— А я все еще верю в тебя, Алекс.
— Ты говорил, что ты генерал СБА, когда таковым уже не являлся. Ты говорил, что у тебя конфликт с другим генералом СБА, конфликт, который можно быстро решить, в то время как за тобой гонялась вся твоя бывшая контора. Для того чтобы замести следы, ты отправил меня на Тайгер-5 для спасения человека, которого сам же и похитил. С чего мне теперь тебе верить сейчас?
— Нам нужно поговорить, Алекс. Ты все еще не видишь картины целиком и не увидишь, пока я не выложу тебе недостающие фрагменты.
— Не сомневаюсь, что это будет новая и очень убедительная ложь.
— Больше никакой лжи.
— Ты помнишь эту старую историю про мальчика, который кричал «волки»? Кричал так долго, что ему перестали верить, и, когда волки таки напали на стадо, которое он пас, никто не пришел ему на помощь.
— Но ведь волки все же напали, и тот его последний крик, на который никто не пришел, был правдой. И все, что требовалось людям для спасения мальчика и целого стада, от которого, возможно, зависела жизнь всей деревни, это всего лишь поверить ему еще один раз. Сейчас наступил тот самый миг, Алекс. Тот самый момент, когда надо всего лишь поверить, чтобы спасти жизни. Сдавайтесь, Алекс, и мы вместе обсудим наши дальнейшие действия.
Разумом я понимал, что ему что-то от меня нужно, что он, скорее всего прав и в эскалации конфликта уже нет смысла. Умнее всего было бы прекратить сопротивление и узнать, чего же генерал хочет от меня на
