— У нас сейчас нет надежного канала связи с Солнечной системой, — сказал энсин. — Судя по всему, последствия изоляции на Земле были самыми тяжелыми. Произошла катастрофа. Голодные бунты, революция… До последнего времени там царила полная анархия.
— Только до последнего времени? Но не сейчас?
— Около двенадцати лет назад военная диктатура, правящая на Марсе, начала наводить порядок в Солнечной системе. Их генштаб заявил, что они намерены распространить свое влияние на всю бывшую территорию Альянса.
— Амбициозные планы, — сказал я.
— Да, сэр.
— Вы не верите, что у них что-то получится?
— Нет, сэр.
— Почему?
— Я не могу об этом говорить.
— А, опять запретный список, — вздохнул я. — Известно, сколько мы еще тут будем торчать?
— Пока не изымем с «Одиссея» все, что необходимо герцогу Реннеру. Герцог хотел бы забрать с собой весь корабль, но ведь «Одиссей» не способен совершать прыжки.
— Куда мы отправимся потом?
— Этого я тоже не могу вам сказать.
— Сколько еще человек вынули из холодильников «Одиссея»?
— Это мне неизвестно, — сказал Бигс. — Их переправляют на наш борт группами по несколько человек, а сколько их там осталось…
— Среди тех, кого переправили на ваш борт, есть девушка? Невысокого роста, со спортивной фигурой…
— Не знаю, сэр, — сказал Бигс. — В доставленной сегодня партии не было девушек.
— А мужчина с одной рукой?
— Этот был.
— Спросите у кого-нибудь, кто за это ответственен, могу ли я поговорить с этим одноруким.
— Я узнаю, сэр, — пообещал энсин Бигс.
Полковник Риттер выглядел хреново.
До встречи с ним я думал, что хреново выглядел я, но на фоне Джека мой вид можно было продать за миллион долларов.
К моему великому удивлению, нам разрешили встретиться, и уже через час после моего запроса энсин Бигс проводил меня в каюту Джека.
Каюта не слишком отличалась от моей, разве что была чуть поменьше, а Джек встретил меня, не вставая с кровати.
— Я буду ждать за дверью, сэр, — сказал энсин. — Каюта звукоизолирована, если что.
От коридора-то она, может быть, и звукоизолирована, подумал я. Что никоим образом не означает, что внутри самой каюты нет следящих и записывающих устройств.
— Привет, Джек.
— Привет, Алекс.
— Выглядишь ты не очень.
— Я и чувствую себя так же, — голос Риттера звучал глухо. — Тебе известно, что происходит?
— Почти ничего.
— Выходит, ты знаешь не больше, чем я.
— Нас захватили кленнонцы.
— Это я видел.
— Они ведут расследование того, что случилось на Веннту. Тебя еще не допрашивали?
— Нет.
— Значит, еще допросят.
— Сколько лет прошло?
— Сто семьдесят девять.
— Проклятье. — Риттер откинулся на подушку. — Что с Альянсом?
— Развалился. Подробности мне неизвестны. — Про катастрофу на Земле я говорить не стал. Вполне возможно, что у Риттера там остались родственники. — Империя уцелела, но тут тоже без подробностей.
— А скаари?
— Понятия не имею. Похоже, что кленнонцы с кем-то воюют. Вполне может быть, что как раз со скаари.
— Значит, Визерс ошибся и все было напрасно?
— Я не знаю, — сказал я. — Может быть, я что-то неправильно понял, и никакой войны нет.
— На «Одиссее» много уцелевших?
— Кленнонцы не собираются размораживать всех.
— Понимаю, — сказал Риттер. — Им нужны ответы. Они хотят знать, почему гипердрайв пошел вразнос и, возможно, что в будущем это не повторится.
— Судя по тому, как они со мной обращаются, им нужно что-то еще.
— Например? — скривился он.
— Даже не подозреваю.
— Я не удивлен, — сказал Риттер. — Всем от тебя что-то нужно.
— Когда-то и ты был в этом списке.
— Да, — сказал Риттер. — Но теперь в этом уже нет смысла. Это больше не наш мир.
— Прошло не так много времени. Я здесь даже знакомого встретил.
— Кого это?
— Адмирала Реннера. Теперь он герцог.
— Хорошие у тебя знакомые, — сказал он. — Реннер всем тут заправляет?
— Похоже на то.
— Как думаешь, что с нами будет, когда они получат нужные им ответы?
— Я об этом даже не задумывался.
— Криоамнезия? — с деланной заботой поинтересовался он.
— Нет.
— А у меня есть, — сказал он. — Провалы в памяти. Причем касается это не только прошлого, но и настоящего. Вчера я был в медицинском отсеке «Одиссея», а сегодня я здесь. И понятия не имею, как я сюда попал.
— Может быть, ты просто был без сознания?
— Я и ходил без сознания? — спросил он. — И скафандр без сознания надевал? Я помню, как я валялся на своей койке и мечтал умереть. Щелк — и я уже в скафандре, и два бравых молодчика под ручки ведут меня по коридору и приводят сюда.
— Наверное, это пройдет. Со временем. Ты не рассказывал о своих симптомах местным врачам?
— Не думаю, что им есть до этого хоть какое-то дело, — сказал Риттер. — Алекс, ты сдал им Визерса?
— С потрохами.
— И правильно, — сказал Риттер. — Он хотел, чтобы его судили потомки, теперь у него есть редкая для таких случаев возможность выслушать их вердикт.
Мы еще немного поговорили, и я рассказал Риттеру то немногое, что знал относительно нашего положения в частности и ситуации в Исследованном Секторе Космоса вообще, но самый странный эпизод произошел уже после того, как Джек пожаловался, что устал и хочет спать, и мы попрощались. Я уже стоял одной ногой в коридоре и юный энсин Бигс вежливо интересовался, как прошла наша беседа, когда Джек меня окликнул:
— Алекс!
