побывал какой-то падший ангел: прилетел, сделал свое дело и тем же путем исчез. Охрана в количестве трех человек покончила жизнь самоубийством. О двух вы знаете, третий повесился в ванной напротив спальни генерала.
– Наведенное излучение могло способствовать…
– Нет. Дом экранирован полностью.
– Камеры наблюдения?
– Здесь кое-что есть, но не уверен, что это нам поможет. Запись стерта.
– Как это? – удивился Бергер. – Ведь запись дублируется на геостационарный спутник.
– Все верно, Константин Карлович, – Лиховцев поднялся с дивана и, потянувшись, подошел к книжным полкам, – запись дублируется на саттелит. Вот именно там она и стерта. Интересно, правда?
Лиховцев присмотрелся к корешкам книг, взялся за одну, выдвинул наполовину, и часть полки откинулась, открывая небольшой бар.
– Коньяк, господа? Армянский, между прочим.
– Мы не на пьянку собрались, Григорий Данилович, – веско заявил Данченко, – а впрочем, налейте. Голова совершенно не варит.
Лиховцев взял за ножки четыре бокала, в другую руку бутылку, расставил бокалы на столе и откупорил коньяк. Бергер дождался, пока все разберут бокалы, и взял свой. Коньяк был превосходен даже по сравнению с тем, что имелся у него дома.
– Каким образом стерта запись на саттелите? – продолжил он расспросы.
– Прошел закодированный сигнал, включающий аварийную систему уничтожения. Есть там такая на случай тревоги. Сигнал подается отсюда, с аппаратуры записи, которая расположена в подвале. Фиксация событий после этого прекращается.
– Сигнал подается автоматически?
– А вы молодец, Бергер, – Лиховцев улыбнулся уголками губ. – Если вдруг Анатолий Остапович вас уволит – гарантирую двойной оклад в моей конторе. Сигнал может подаваться автоматически, но был подан одним из охранников.
– Какое это имеет значение? – раздраженно спросил Данченко.
– Это значит, что сигнал был подан до того, как генерала обработали, – терпеливо пояснил ему Леонидов. – Не надейся, Григорий, Бергера я не уволю.
– Жаль, – Лиховцев поводил тонким острым носом над бокалом. – Что еще вы бы хотели узнать?
– Какого типа запись велась здесь, в доме?
– Насколько я знаю подобные системы – запись велась в трех разновидностях: аналоговая на полимерную ленту, цифровая на кремниевый носитель и молекулярная на кристалл памяти. Какая вас интересует – все в одинаково девственном состоянии.
– Анатолий Остапович, – Бергер повернулся к Леонидову, – кристаллы памяти моделируются в одной лаборатории. Стандарт меняется ежедневно. Если узнать, когда был изготовлен кристалл, то можно будет попытаться восстановить молекулярную решетку по стандарту. Полностью запись прочитать не удастся, но кое-что…
– А может, не будете ждать увольнения? Двойной оклад и место моего заместителя по оперативной работе.
– Нет, благодарю, Григорий Данилович.
– Вот и славно, – Данченко допил коньяк и поднялся. – Думаю, анализ кристалла лучше провести в моей лаборатории, господа. Мои спецы что хочешь расшифруют. Эй, кто там, – зычно крикнул он в сторону двери. В кабинет заглянул охранник. – Давай-ка, милый, позови сюда умников, что в подвале ковыряются. Одна нога здесь, другая – там.
– Очень ему хочется доложить, что это он раскрыл дело, – шепнул Бергеру Лиховцев.
Бергер вежливо улыбнулся.
В министерство обороны добирались Данченко в глидере с Лиховцевым, а Бергер с Леонидовым. Машины шли высоко над городом, метель улеглась и сквозь прозрачную крышу были видны звезды. Позади маячили четыре глидера охраны.
– Твое мнение, кто это был? – спросил «царь», отгородившись от водителя полистеклом.
Бергер взглянул ему в лицо. Леонидов казался бледным, хотя может быть это только казалось из-за сумрачного освещения.
– Это были ОНИ, Анатолий Остапович.
Леонидов, отвернувшись, побарабанил по боковому стеклу.
– А знаешь, меня ведь под Белоярском нашли. Старый друг заманил поохотиться. Н-да… Думаю, ты прав, Константин. Ашота выпотрошили не люди. И если мы почти можем быть уверены, что информация под блоком считана не была, то все остальное…
– Например? – спросил Бергер.
– Амбарцумян знал о миссии «Дерзкого». Без имен и фамилий, но об эсминце знал.
Ждать ответа из лаборатории разведки Генштаба пришлось почти два часа. Лиховцев предложил устроиться у него в кабинете, предложил на выбор кофе, чай, коньяк. Все предпочли кофе, хотя Данченко пробурчал, что махнул бы стопочку армянского, но вот, увы, не догадался прихватить у Амбарцумяна. Тому, мол, теперь не до коньяка. Шутку никто не поддержал.
Лиховцев предложил коллегам сигары, однако Данченко отказался, Леонидов не курил, а Бергер предпочел свои «Пластуновские». Ожидание затягивалось, и Данченко каждые десять минут звонил в лабораторию и дергал специалистов, требуя доклада, пока «царь» его не урезонил. Наконец в пятом часу утра из лаборатории доложили, что работа закончена.
Лифт опустил всех на пятнадцать этажей. Данченко, выгнав из лаборатории всех, кроме руководителя группы, приказал показать запись. Хмурый и задерганный майор предупредил, что запись восстановлению не подлежала, но кое-что разглядеть все же удалось.
– Как так? – сдерживая ярость, спросил Данченко.
– Два фрагмента молекулярной решетки остались нетронуты, господин генерал-лейтенант. Бывает, что фрагмент кристалла остается целым. Кто-то поленился провести повторное уничтожение записи, иначе мы ничего бы не прочитали.
– Ладно, показывай, что там.
Длительность фрагмента, по словам майора, составляла около трех наносекунд. Это был даже не фрагмент записи, а статичное изображение, на котором запечатлелись гардины на окнах в спальне генерала Амборцумяна.
Данченко выругался.
– Что за черт?
Леонидов подошел вплотную к голоэкрану, рассматривая изображение.
– Подожди, Василий Тарасович. Давайте попробуем разобрать, что здесь?
– Цветочки! – рявкнул генерал-лейтенант. – Цветочки на шторах.
– Тень, – негромко сказал Лиховцев, – здесь отразилась чья-то тень. Мне кажется, человек был в скафандре, – он также подошел к экрану и показал пальцем, – вот шлем, вот сигнализатор радиоактивности, это – датчик универсал-тестера, а это… Константин Карлович, ваше мнение?
– Я могу ошибаться, но на наших скафандрах шлемы другой конфигурации. Это похоже на… корону.
– Не смеши, подполковник, – Данченко махнул рукой майору. – Отчет завтра ко мне на стол. Все, господа, извините, сегодня уже ничего не придумаем. И вообще, лучше дождаться результатов медицинской экспертизы и выводов следствия.
Данченко попрощался, приказал вызвать охрану и улетел домой. Леонидов и Бергер по приглашению Лиховцева поднялись в его кабинет. Теперь уже никто не отказался от рюмки коньяку – на сон грядущий, хотя спать оставалось не более двух часов.
– Ну, господа, кто что думает по поводу данного фрагмента? – спросил начальник Службы Безопасности Империи, уютно устроившись в кресле и попыхивая сигарой. – Константин Карлович, вы сегодня себя превосходно зарекомендовали, вам и первое слово.
Бергер задумался на мгновение, потом вскинул голову и четко произнес:
