Дробышев пересел в кресло первого помощника, Белевич благодарно кивнул и вывел на экран донесения от группы фрегатов. Несколько минут он читал полученную информацию, после чего повернулся к капитану первого ранга.
– Ну-с, что скажете?
– Почти ничего нового, чего бы не было в лоциях, – пожал плечами Дробышев, – мы узнали периодичность движения астероидных полей, плотность пылевых скоплений и только ну, конечно, вот этот планетоид. – Он встал, подошел к тактической голограмме с изображением системы и отметил маркером слабую точку, увеличивая ее масштаб. – Это явно искусственное сооружение. Атаковать придется под острым углом к плоскости эклиптики. Зато по этому вектору мы выходим сначала на планетоид и сразу на Афродиту. Так… однако как неудачно расположены пояс астероидов и… одну минуту… – Он вернулся за свою консоль, услышав прерывистый звук вызова. – Так, ответ из адмиралтейства. О-о… это любопытно. Взгляните, Борис Самойлович.
Белевич склонился к экрану. Адмиралтейство давало характеристики оборонительных сооружений системы Лотар. Прочитав сообщение, контр-адмирал прищелкнул пальцами.
– Ну это уже кое-что. Хоть какая-то польза от штабных. Ваше мнение?
Дробышев, еще раз пробежал глазами по экрану.
– В общем, как мы и предполагали: оборона солидная. Придется играть с листа, как говорят музыканты. Меня беспокоят планетарные мортиры, Борис Самойлович. Даже если астероиды, оборудованные капонирами, нам подсветят, что не факт, еще надо будет выйти на дистанцию действительного огня. Если же подсветки не будет – до первого залпа мортир мы ничего не узнаем. Если они откроют огонь на предельной дистанции, то полчаса смогут безнаказанно нас расстреливать.
– Еще попасть надо, – буркнул Белевич, – но вы правы. Отводите фрегаты – не будем дразнить гусей. Давайте-ка прогоним несколько вариантов атаки. Подключайте своих офицеров: две головы хорошо, а много – лучше.
Объединенная эскадра упала на систему Лотар с двух направлений: под острым углом к плоскости эклиптики на астероидный пояс, прикрывающий Акмон и Афродиту, выходили русские тяжелые крейсера, три крейсера империи Ниппон и четыре эсминца Таира; по оси плоскости шли в атаку семь фрегатов Ниппона, пять эсминцев, все десять русских фрегатов и легкий крейсер республики Таир. Авианосец «Микадо» и четыре десантных судна с бригадой русской морской пехоты держались в тылу под охраной семи фрегатов империи Ниппон.
Все корабли уравняли размеры полей отражения, максимально затрудняя идентификацию целей артиллеристам гетайров, но эта хорошо знакомая всем уловка действовала только до того момента, когда придется открыть огонь. И группа крейсеров и группа легких кораблей шли ордером «клин», который менял острый угол на тупой по мере сближения с противником, имея конечной целью развернуться в «обратный веер», охватывая с флангов позиции планетарных мортир. Навстречу объединенной эскадре из центра системы выдвигались семь эскадр под командованием гетайров. Расчет был прост – встретить корабли Белевича в поясе астероидов, где небольшие корабли Александра будут иметь преимущество в маневре, и навязать ближний бой, а если повезет, то и абордаж.
Секунды капали с неторопливостью капели ранним мартовским утром, когда солнце еще не набрало силу. На мостике «Измаила» царило молчание, изредка прерываемое докладами с постов комендоров о меняющемся приоритете целей и операторов, уточняющих характеристики плотности пылевых облаков и орбит крупных астероидов.
– Семнадцать минут до выхода на дистанцию действительного огня.
Белевич спокойно прохаживался по мостику, посматривая на мониторы из-за спин операторов. Дробышев курил, не отводя глаз от дисплея, на который он вывел результаты обработки сканирования астероидов. Искусственный мозг «Измаила» пытался вычислить располо жение планетарных мортир, но пока шел отсев только мелочи, на которой разместить столь тяжелые орудия не представлялось возможным.
– Одиннадцать минут до выхода на дистанцию…
– А неплохие нервы у комендоров Александра, – негромко сказал Белевич.
– Или сами комендоры настолько плохи, что опасаются промазать и выдать себя раньше времени, – откликнутся Дробышев.
– Это было бы слишком хорошо.
Эскадры гетайров разделились, двигаясь соответственно к группе крейсеров и легких кораблей.
– Передать на «Сан-Себастьян»: фрегатам выдвинуться вперед и связать противника боем. Эсминцам – торпедная атака капониров на астероидах, – приказал Белевич.
– Четыре минуты до…
– У меня такое ощущение, что мортир там вообще нет, – проворчал Белевич, – больше всего не люблю, когда приходится ждать, пока противник не раскроет карты. И где, черт возьми, обещанная…
– Есть подсветка целей, – звонким от сдерживаемого ликования голосом воскликнул наводчик «онагров».
– Шесть идентифицированных целей, – тут же поддержал его комендор главного артиллерийского комплекса, – планетарные мортиры, готовность к открытию огня – минус ноль-ноль-пять. Наведение: четыре единицы – группа эсминцев, две единицы – группа кресеров.
– «Сан-Себастьяну» – группе маневр уклонения «сломанный веер», – скомандовал Белевич. – Крейсерам – готовность к открытию огня совмещенными залпами. Пары: «Измаил» – «Тверь», «Ратибор» – «Аскольд».
– Одна минута до…
– Чего они ждут? – спросил Дробышев. Белевич молча смотрел на бегущие по экрану цифры.
– Чего бы ни ждали – дождались, – с каким-то злорадством сказал он. – Огонь!
Совмещенный залп крейсеров отстал от залпа планетарных мортир на сотые доли секунды.
Окруженная зеленоватой дымкой планета занимала уже треть обзорного экрана, и Полубой невольно залюбовался ею. Примерно так же из космоса выглядел и Луковый Камень, на котором он в последний раз был около двух лет назад. Если бы не другие контуры материков, можно было бы подумать, что он возвращается домой.
Утром Касьян явился к Неарху, последовав приглашению, высказанному накануне. Гетайр не скрывал, что Полубою предстоит сопровождать на Афродиту гостя Александра Великого. Ахмет-Гирей пришел чуть позже, сопровождаемый обязательной охраной, которая проводила их до челнока, стоящего за домом гетайра. Это была тяжелая машина с хорошим ходом для внутрисистемных перелетов. Птолемей опаздывал и Касьян уже начал опасаться, что тот не придет и придется менять план на ходу, когда тот, обаятельно улыбаясь, забрался в челнок и извинился за опоздание. Он почти не изменился с тех пор, как Полубой его видел при штабе пятой эскадры, куда Кайсаров приходил по какому-то делу около трех лет назад. То же породистое лицо, щегольские усики над губой, белозубая улыбка. Полубой даже улыбнулся ему в ответ.
Полет занял около часа, когда на экранах появилась Афродита.
Неарх повел плечами, будто ему стало зябко, и, перехватив недоуменный взгляд Полубоя, улыбнулся.
– Волнуюсь, как невеста перед брачной ночью, – сказал он, – веришь ли, я неоднократно видел наставника, но каждый раз это будто впервые. Невозможно передать глубину чувств, которые он вызывает. Придет время, капитан, и ты увидишь его.
– Скорее бы, – сказал Полубой. Ахмет-Гирей, сидевший впереди вместе с Птолемеем, прищелкнул языком, выражая восторг.
– Что, красивая планета? – спросил Птолемей, он наклонился вперед и тронул за плечо пилота: – Ну- ка, дай увеличение на Элладу.
Центральный материк вырос, заполнил экран, словно наезжая на наблюдателей. Полубой различил леса, степи, песчаный берег моря. Изображение все увеличивалось, и Птолемей откинул голову, откровенно любуясь величественным зданием, построенным в сосновом лесу на берегу моря Филиппа. Здание было массивным и угловатым, и создавалось впечатление, что оно или отлито из металла, или вытесано из единого куска камня, из монолитной скалы, подавлявшей своими размерами. Сосны рядом с ним казались
