Саггети. Мальчишка Глам, ставший причной мафизной войны, неожиданно проявил себя харизматическим лидером и незаурядным стратегом. Он искусно держал оборону, он придумывал гениальные контратаки, наносившие противнику невосполнимый ущерб. Мало того, он лично принимал участие во всех разработанных им операциях, отличаясь неизменной отвагой и хладнокровием, и люди клана Саггети боготворили его; о том, чтобы найти предателя в его окружении или внедрить туда своих людей, в последнее время не могло быть и речи.
Колхейн снял очки и принялся неторопливо протирать их гигиенической салфеткой. Они не были ни коммуникатором, ни портативной голокамерой, ни информаторием – просто очки в старомодной оправе. Дань многолетней привычке, хотя с его деньгами коррекцию зрения ему могли бы провести за полчаса.
– Как ты сказал, Арчи? – негромко спросил он, водружая очки на место.
– Ситуация выходит из-под контроля, босс! – жестко повторил Арчи Дейтон по прозвищу Пилорама. Это был решительный лысый здоровяк с выпученными глазами, который курировал силовые вопросы. – Совершенно очевидно! Сложилась патовая ситуация. Авторитеты недовольны, мелкие дилеры и клиенты начинают перебираться под крылышко Бенуцци и Вагнеров. Нам пришлось без боя сдать соседям свои точки на окраине Шелбивиля – у нас уже не хватает людей, чтобы их защищать. Только что из Тунтауна привезли еще пять трупов. Уничтожены три лаборатории по производству бромикана, в том числе та, что приносила нам наибольший доход, – в Огденвиле. Мы стремительно теряем активы и территории…
Некоторое время Колхейн молча слушал его, потом внезапно заговорил снова, жестом заставив помощника умолкнуть:
– Нет, Арчи я не об этом. Ты сказал, я считаю?..
– Да, босс, – понуро произнес Пилорама. Он уже сам удивлялся собственной наглости, однако не жалел о сделанном. Кто-то должен был это сказать. Клан Колхейна шатался, как колосс на глиняных ногах. Наступал момент истины: либо Скала предпримет какие-то решительные действия для того, чтобы выправить ситуацию, либо недовольство авторитетов достигнет такой отметки, за которой возникнет дворцовый переворот. И тогда, конечно, стать новым боссом имеет шанс только тот, кто заранее продемонстрирует свою отвагу и железную хватку.
– Позволь напомнить тебе, Арчи, – скучным голосом проговорил Колхейн, – что в этом кабинете считаю только я. Ваша задача – держать меня в курсе дела и выполнять мои приказы, а собственное мнение должно быть лишь у меня. – Заложив руки за спину, он неторопливо прошелся по кабинету взад-вперед. Головы присутствующих поворачивались вслед за ним. – Что ж, полагаю, ситуация действительно зашла в тупик. Следует признать, дорогие мои, что мы с вами жидко обделались и вместо новых территорий получили резкое падение доходов, а также проблемы с соседями и правоохранительными органами. – Он строго посмотрел на помощников. – Возможно, я был плохим полководцем в этой войне, и я прошу у вас прощения, если это так. – Он наклонил голову, подождал немного – не подаст ли кто-нибудь голос. Все молчали, поэтому он продолжил: – А может быть, кто-то из вас сработал не в полную силу. Меня крайне огорчает то, как некоторые подходят к своим обязанностям…
Сокрушенно покачав головой, он опустился в кресло. Тяжело вздохнул.
– Вы жалуетесь, что уничтожены лаборатории бромикана. Но, черт возьми, господа! После первого случая вы все прекрасно знали, куда Саггети будут бить в первую очередь. Это не первый и не второй случай. Почему такие важные объекты не были защищены в достаточной мере?
Поль Донати по кличке Зеленый, отвечавший за охрану наркопроизводств, начал медленно подниматься с кресла:
– Босс, все основные силы брошены на штурм Тунтауна и восстановление позиций в Огденвиле. У нас…
– Сиди, сиди, – по-отечески махнул рукой Колхейн.
– У нас не хватает людей, – продолжал Донати, снова опустившись в кресло. – И в последний раз Саггети проявили совершенно дьявольскую хитрость. Они прибыли на фабрику в мешках с сырьем и атаковали наших ребят, когда…
– Кто должен проверять мешки с сырьем? – ласково поинтересовался Скала. Впрочем, выражение его лица было отнюдь не ласковым.
– Охрана… – А вот лицо Зеленого постепенно принимало оттенок, соответствовавший прозвищу мафиозо. – Босс, но ведь сырье приходит в запечатанных контейнерах! Кто же мог знать, что они перехватят наш грузовик и поменяют пломбы…
– И после этого мы удивляемся, что ситуация выходит из-под контроля… – задумчиво проговорил Колхейн. – Во времена моей юности в песчаных карьерах закапывали и за меньшее.
– Босс! – горячо заговорил Донати. – Мы уже приняли все необходимые меры! Лаборатории надежно охраняют, такого больше не повторится…
– Что ж, очень рад, – кивнул Колхейн. – Я надеюсь, произошедшее послужит тебе хорошим уроком.
– Конечно, босс! – заверил Зеленый. – Я спущу с помощников семь шкур, если только подобная ошибка когда-нибудь…
– И ты знаешь, что нужно сделать, чтобы этот урок лучше тебе запомнился, – произнес Скала, не слушая его бормотания.
Донати поник. Избежать экзекуции не удалось.
Гиви Бомбардир извлек из-за пояса широкий нож, вежливо, рукоятью вперед, подал его Зеленому. Тот угрюмо принял тесак, стиснул его в правой руке, положил на стол перед собой левую. Обреченно поднял глаза и натолкнулся на злорадные взгляды Пилорамы и Бомбардира. У первого на левой руке не хватало фаланг двух пальцев, у второго отсутствовал мизинец.
– Приступай, – холодно проговорил Колхейн, глядя в окно.
Нож подрагивал в руке Зеленого. Авторитет примерился лезвием к середине мизинца, затем, поколебавшись мгновение, сдвинул нож вверх, к первой фаланге пальца. Бомбардир мысленно усмехнулся. В этом тоже был заключен внутренний смысл: сколько именно ты готов пожертвовать во искупление своей ошибки. Сам он в аналогичной ситуации четыре года назад выжил и отделался каким-то пустяковым наказанием только потому, что не пожалел преподнести боссу целый палец.
Пару раз Донати решительно поднимал нож и снова опускал его, так и не решившись ударить. Наконец
