Пророка?! Вы похоронили себя заживо на этой станции, хотя обязаны блистать при дворе! Вы совершаете величайший грех перед лицом Пророка, потому что заточили священного наследника монаршего престола в орбитальной тюрьме!..
Мухаммед шел ва-банк. Он прекрасно понимал, что может вызвать гнев особы королевской крови, но других козырей у него не было.
Однако флегматичность Рашада было не так-то легко пробить. Он не отреагировал ни на дерзкие речи полковника, ни на явную лесть в свой адрес.
– Похоронил священного наследника, говорите… – Принц побарабанил пальцами по подлокотникам кресла, потом решительно встал. – Пойдемте со мной, мой добрый Али. Я кое-что вам покажу.
Они угрюмо шагали по коридорам станции, думая каждый о своем. Наконец брат монарха пригласил полковника Мухаммеда в одну из неприметных дверей рядом с библиотекой:
– Это здесь.
Перешагнув через порог, Мухаммед не сумел сдержать изумленного возгласа. Эта дверь вела наружу – только не в безвоздушное пространство, не в мертвую черноту космоса, а на безбрежный луг, покрытый изумрудной травой с виднеющимися там и сям на сплошном зеленом ковре одуванчиками. Слева темной стеной вздымался вдалеке лес, прямо перед ними через несколько сот метров мягко шумел морской прибой. Справа береговая линия ограничивалась живописными скалами, а за ними простирались холмы.
По траве пробежала широкая волна, и Мухаммед ощутил на лице ласковое дуновение теплого ветра. Он обернулся на Рашада – тот аккуратно прикрыл входную дверь, очертания которой тут же растворились в пространстве. Теперь иллюзия вообще была полной.
– Прекрасная картина, – проронил полковник, уже понимая, что это больше чем картина. Ему неоднократно доводилось пользоваться визуализаторами, однако он даже не подозревал о существовании столь мощных моделей, делающих иллюзию практически неотличимой от реальной жизни.
– Это не картина, – негромко произнес принц Рашад. – Вы можете пойти пешком в ту сторону и часами блуждать в лесу, пока это вам не надоест, но так и не пройти его насквозь. Вы можете войти в прибой и плыть до тех пор, пока не выбьетесь из сил, но так и не достигнете горизонта. Вы можете побрести по лугу и часа через два наткнетесь на большой водопад, я очень люблю гулять в ту сторону…
– Но ведь это все неправда, – с трудом проговорил Мухаммед. – Это все ненастоящее!
– Вы уверены? – Налетел еще один порыв ветра, и принц с наслаждением подставил ему лицо, блаженно прикрыв глаза. – Это вот неправда? Дойдите до берега, окуните руки в прохладную чистую воду и ополосните лицо: это неправда? Выйдите на луг, и вы ощутите запах цветов. Сорвите в лесу ягоду, и вы почувствуете ее вкус. Это правда, многоуважаемый полковник. Правда – это то, что мы ощущаем, а я ощущаю здесь простор, покой и умиротворение. Я очень не уверен, что, став монархом, я буду пользоваться столь же всеобъемлющей свободой. Ведь это огромная ответственность и масса ритуальных ограничений. И вы сами – вы абсолютно уверены, что там, внизу, на планете, свободны на берегу моря или в лесу так же, как я здесь?..
Полковник медленно опустил взгляд. У него больше не осталось аргументов. Похоже, его миссия потерпела сокрушительное поражение.
– Что же касается королевских почестей… – Рашад задумчиво смотрел вдаль, туда, где море гнало к берегу нескончаемые волны с белыми барашками пены. – Знаете, мой добрый Али, в прошлом месяце я обнаружил в нашем созвездии новую комету. Мне аплодировал научный конгресс астрономов, и комета была названа моим именем. Вы по-прежнему думаете, что мне не хватает почестей?..
На Мухаммеда было жалко смотреть.
– Ну а что касается моих грехов перед лицом Аллаха, как вы изволили выразиться, то Абдельмаджид – такой же Сауд, как и я. Не узурпатор, не представитель недостойной фамилии, не иностранец. Он – вполне законный наследник престола. И то, что он вас не устраивает, не делает его самозванцем. Получается, что я, заточив себя на исследовательской станции, распорядился лишь собственной судьбой, а не судьбой государства.
– Простите, Ваше Высочество, – проговорил полковник прерывающимся голосом. – Я не должен был заводить этот разговор. Я надеюсь, что вы дадите мне хотя бы сутки, чтобы попрощаться с семьей и привести в порядок свои дела. Даю вам слово офицера, что не попытаюсь воспользоваться вашим великодушием, чтобы покинуть королевство. И если в вас есть хоть капля милосердия, прошу вас разрешить мне самому застрелиться по истечении суток с настоящего момента.
– О чем вы, Мухаммед? – Принц Рашад вскинул брови. – Я не собираюсь передавать вас спецслужбам или разрешать вам покончить с собой. Вы доблестный воин и настоящий патриот, если вас действительно интересуют такие проблемы, и не ваша вина, что вам приходится служить недостойному монарху. Я уважаю ваши мужество и самоотречение. Возвращайтесь обратно и преданно служите – не ненавистному королю, но народу и государству. И ради всего святого, выкиньте из головы это мальчишество насчет переворота. Мятеж – всегда тяжкое испытание для простых людей. Подумайте о тех людях, которые погибнут в результате ваших неосторожных действий. Поверьте, вы сможете принести отечеству много пользы и без этих глупостей. А вот если вы сгинете в пыточных подвалах «Аламута», никакой пользы это не принесет ни вам, ни отечеству.
– Спасибо, Ваше Высочество. Если вы не возражаете, теперь я хотел бы вернуться на планету.
– Разумеется, мой добрый Али.
Принц снова распахнул дверь, и они вышли в коридор. Возвращались в гробовом молчании; Рашад шагал впереди, высокий, статный, уверенный в себе, Мухаммед плелся следом – сгорбленный, понурый, с потухшим взором.
– Я очень надеюсь, что вы как следует подумаете над нашей беседой, полковник, – сказал ученый на прощание. – Мне действительно не хотелось бы в ближайшее время прочесть ваш некролог.
– Разумеется, я подумаю, Ваше Высочество, – вежливо ответил Мухаммед.
К вечеру полковник Мухаммед вернулся в расположение своей части, прошел в личный кабинет и тяжело опустился в кресло за огромным столом красного дерева. В голове у него шумело, в душе медленно вращался холодный осенний ветер. Мухаммед не знал, как поступить дальше. Продвижение на трон кого-нибудь из наследников второй очереди, совершенно неочевидных ни для народа, ни для государственных элит, грозило обернуться тяжелыми потрясениями и гражданской войной. Только Рашада готовы были принять все – разумеется, за исключением коррумпированных военных и чиновников. Однако полковник свято верил, что с внутренними врагами новая власть справиться сумеет. А вот если одни благородные семейства, уверенные в своей близости к королевскому роду, пойдут войной на другие, государство ожидает катастрофа. От такой войны общество оправится не скоро, и неизвестно, какая дрянь в результате окажется на престоле – не будут ли потом вспоминать правление короля Абдельмаджида как последние дни золотого века…
На столе ожил селектор, который голосом адъютанта сообщил:
– Господин полковник, с КПП передали – какой-то американец заявляет, что хочет с вами побеседовать. Его зовут мистер Сименс.
– Пусть убирается, – устало проговорил Мухаммед. – Я никого не хочу видеть.
– Он настаивает. Утверждает, что дело крайне важное и срочное. И он попросил, чтобы я передал вам следующие имена: Юсуф, Ислам и Хамид.
Полковник откинулся на спинку кресла, внимательно посмотрел на селектор. Любопытно. Стало быть, незнакомец знает имена мятежных офицеров, которым Мухаммед доверяет как самому себе. Имена трех офицеров, которые сопровождали его сегодня к принцу. Интересно, откуда?
Что ж, хуже этот день все равно не станет. Хуже уже просто некуда.
– Пусть войдет, – пасмурно проговорил полковник, массируя пальцами уголки глаз.
Глава 12
– Какие у нас планы на сегодня? Опиумный наркопритон? Смертельные гонки по ночным улицам на глидерах? Подпольные гладиаторские бои?
Джебедайя Сименс лежал в огромной постели в своем гостиничном номере и, заложив руки за голову, наблюдал, как его подруга возле зеркала накладывает макияж.
– Как насчет того, чтобы сходить в зоопарк? – поинтересовалась она, не отрываясь от своего занятия.
