…Теперь, дожидаясь проходящего поезда, который должен прибыть в полночь, они сидели в машине на привокзальной площади. Разговаривали. Вернее, говорил один Денис, Маша молчала и чувствовала, что он понимает это ее молчание. Денис рассказывал ей об Индии, расписывал тамошнюю жару и причуды местных торговцев. Она слушала вполуха. Больше смотрела.
Нормальный мужик. Никакой он, конечно, не маньяк, не проходимец, не алкоголик. Когда он вот так говорит, не пытаясь вызвать симпатию или антипатию, лицо его озаряется внутренним светом, а серые глаза напоминают пепел костра — с искрами неожиданно вспыхивающих углей. Наверное, в них отражались огни привокзальной площади, вот и весь фокус. И все же Маша впервые посмотрела на Зверева иначе, чем всегда. Он говорил с ней так, как говорят со случайным попутчиком. Знал, что поезд увезет ее навсегда и их пути разойдутся. Вдруг острая пронзительная тоска взяла за горло, и Маша отвернулась. Объявили прибытие московского поезда. Зверев повесил на плечо Машину сумку, она взяла пакет с обувью. Вышли к поезду.
В вагоне спали. Подслеповато щурился глаз ночника.
Денис поставил сумки в купе и немного растерянно глянул на Машу. Она вышла в тамбур проводить его. , После ничего не значащих фраз, когда Зверев уже стоял на перроне, а проводница собиралась закрыть дверь, он вдруг прыгнул на подножку, поймал Машину руку и, глядя прямо в глаза, выпалил:
— Маша, простите меня!
Проводница, видимо, привыкшая к подобным сценам, отошла в глубь тамбура.
— За что?
— Вы знаете за что. Я был не прав. Вы — редкая женщина, Маша. Будьте счастливы!
Он спрыгнул на ходу. Поезд набрал скорость, оставив одинокую фигуру на перроне, а Маша все стояла в тамбуре, глядя в мелькающую за окном ночь.
Вернувшись в купе, она разобрала постель, но спать не легла — села поверх одеяла.
Вот и все… Еще раз ее жизнь делает крутой поворот… А что там за поворотом? Мысли не хотели покинуть разгоряченную голову — все роились беспокойной стаей мух. Она легла, но задремала только часа через два и сквозь редкий, как паутина, непрочный сон слышала, как колеса настукивают назойливо- ритмично:
Проснулась от толчка — поезд резко затормозил, а потом поехал медленнее. Маша выглянула в окно: подъезжали к какой-то станции — впереди мерцали огни. Мир за окном спал. Только по проселочной дороге с бешеной скоростью мчался на легковой машине какой-то ненормальный. Фары то ныряли в провалы темноты, то появлялись вновь. Чудак явно намеревался обогнать поезд. Кому-то тоже не спится. Маша задернула занавеску. Соседи на всех трех полках мирно посапывали. Поезд подъехал к станции и со скрипом остановился. Лязгнуло под вагоном. По коридору простучали торопливые шаги проводницы. В тамбуре раздались возбужденные голоса. Маше показалось, там ругаются. Кто-то наверняка проник В вагон без билета. Или пьяный. Маша не успела придумать третий вариант — дверь ее купе с шумом отъехала, и в проеме, заслонив собой тусклый дежурный свет, появился Зверев. Даже если бы Маша ожидала, что он появится, она бы все равно испугалась. Лицо его было неузнаваемо: весь облик исказило страдание. За те несколько часов, которые отделяли их от прощания на вокзале, он успел постареть лет на десять.
— Собирайтесь! Скорее! Где ваши вещи? Живо!
Со всех полок разом высунулись обескураженные физиономии.
— Горим? — поинтересовался мужчина сверху.
— Террористы? — Женщина с нижней полки вскочила и схватилась за сумку. — Да что случилось, говорите толком! Нам всем собираться? Вагон заминирован?
— Да нет, что вы, это ко мне, — объяснила Маша, торопливо запихивая шпильки в голову и шаря ногой в поисках босоножек. — Не беспокойтесь, извините нас.
От испуга у нее дрожал голос, поэтому ее объяснения никого не успокоили. Пассажирка стала громко звать проводницу. Зверев схватил Машины сумки и, не оглядываясь, помчался в тамбур. Девушка бежала за ним, теряя на ходу босоножки. Когда она достигла тамбура — взъерошенная, лохматая, перепуганная, — ступеньки уже подняли, и Зверев буквально выхватил ее из вагона. Поезд ушел из-под ног. Но она каким-то образом успела расслышать, как проводница, возясь в тамбуре, объясняла пассажирам:
— Не видите — любовь у них. Он еще давеча ее отпускать не хотел. А вы — «террористы»…
Потом Маша бежала по перрону, глядя в затылок Звереву и пытаясь понять, что стряслось. Когда он кинул в багажник ее вещи и, захлопнув его, так и остался в позе — кулаки в багажник, голова вниз, Машу охватил настоящий ужас.
— Что-то с Алькой? — догадалась она и дотронулась пальцем до руки Дениса.
Он дернулся, как от электрического разряда.
— Она пропала. Мы все облазили. Ее нигде нет. Маша сползла вниз, вытерев спиной дверцу машины.
— Еще чего вздумала! Быстро возьми себя в руки! — заорал Зверев. — Мне еще только обмороков не хватало!
Он рывком поднял девушку и усадил на переднее сиденье. Нервным движением ковырнул ключ зажигания. Машина рванула, разрезав предрассветную синюю тьму.
Они мчались по разбитым проселочным дорогам, оставляя за собой черный высокий хвост пыли. Машину подбрасывало на ухабах. Наконец выехали на асфальт шоссе.
— Ради Бога, расскажите все подробно! — взмолилась Маша.
— Я проводил вас, вернулся — у Зотовых свет во всем доме. Инна навстречу. Она думала, вдруг Алька со мной, вдруг она нас по дороге встретила… Говорит — ужинать не пришла. Стало темнеть — они с Никитой искать пошли. Обошли соседей, вокруг покричали — никого. Собрали знакомых, соседей, лес ближайший прочесали с фонарями. Никаких следов…
Голос у Дениса сел. Маша заметила, как играют желваки на скулах. На лбу — мелкий бисер пота.
— А Шейла? Шейла пришла? — осторожно поинтересовалась Маша.
— Шейла? Н-нет… Не знаю. Я не обратил внимания. А что?
— Она ушла с собакой. Если бы с Алькой что-то случилось, Шейла бы уже вернулась. Значит, они где-то вместе.
— Вы извините, Маша, что я сорвал вас с поезда, но…
— О чем речь! Я никогда не простила бы вам, поступи вы иначе!
— Дело не в этом. Ведь она уже убегала у вас. Вы тогда ее нашли. Я и подумал, что…
— Она не убегала.
— Что? Я не понял.
Зверев остановил машину и уставился на Машу.
— Тогда… ее похитили.
— Что за чушь? Что вы несете? Я же был в отделении, сам читал протокол. Там черным по белому…
— Денис, — мягко перебила Маша и накрыла его ладонь на руле своей, — давайте поедем. Время дорого. По дороге я все расскажу.
Всю дорогу до дома Маша заново переживала недавние весенние события — Алькино исчезновение, встречу с ясновидящей, ночную поездку в дачный поселок, к дому с желтой трубой.
— Почему вы раньше мне ничего этого не рассказали? Я должен был знать!
— А вы меня слушали? У вас на все был готовый ответ! — напомнила Маша, » но тут же смягчилась: — Да и зачем вам это было? Вы бы уехали домой. Москва далеко, все позади… Кто мог подумать, что опять…
— Вы думаете, это они?
— Не знаю, — призналась Маша, — какой в этом смысл? Передача вышла, все знают теперь, что Игорь украл стихи маленькой девочки. Теперь-то она им зачем?
