мужчина кинулся собирать осколки.
— Все это в прошлом, — наконец возразила девушка. — В любых отношениях можно найти что-то хорошее.
— Я с тобой согласен. Когда мы познакомились, ты тоже была не одна. Ты встречалась с этим… как его… Васькой?
— Петькой.
— Ну. Когда я стал обхаживать тебя, ты тоже так важно мне ответила: «У меня есть парень». Ну и что? Через месяц ты о нем уже не вспоминала. Я не прав?
— К чему ты все это говоришь? При чем тут Петька? Это была студенческая дружба.
Денис огляделся в поисках стула, сел на край стола. Он был приговорен выслушать этот разговор. Бесполезный букет мешался в руках, и Денис положил его на стол рядом с тряпкой для пыли.
— К чему? История повторяется, ты опять говоришь мне: «У меня есть мужчина» — и я обещаю тебе:
через месяц ты не вспомнишь о нем.
— Борис!
— Ты все время меня перебиваешь. Все-таки я твой гость. Дай мне сказать, пока я не потерял мысль. Потом возразишь мне, я буду слушать внимательно. Ты собиралась выйти за меня замуж. Ты сделала свой выбор, и твой выбор одобрил бы кто угодно, в первую очередь — твои родители, будь они живы. Ты выбрала не нищего студента, а преуспевающего бизнесмена с машиной и квартирой в центре Москвы. Так?
— Так.
— И это вполне естественно. И ты сейчас была бы вполне довольна, если б не этот вопрос, о который мы споткнулись накануне свадьбы.
— Это не вопрос, Борис, это живой человек!
— Ну-ну. Человек. Ребенок. Но ты уверена, что твой новый избранник кинулся бы усыновлять чужого ребенка? Легко быть рыцарем, когда речь идет о собственном чаде, а ты подкинь-ка ему чужого! Устрой-ка ему такое испытаньице!
— Да разве в этом дело! — ахнула Маша, но ее гость уже завелся на всю катушку.
Ему было что сказать. Наболело.
— А в чем же? Что есть у него такого, чего нет у меня? Ну, скажи? Что он даст тебе в жизни, кроме возможности растить его ребенка? Ну? Ты — перспективная переводчица. Со мной ты объездишь весь мир. Я не с пустыми руками к тебе пришел. Шеф собирается в Америку. Он, кстати, вспоминал о тебе. Интересовался. Одно твое слово все забыто. Ты опять работаешь в фирме, и мое предложение о свадьбе остается в силе. Теперь нам ничто не помешает. У девочки есть отец. Он позаботится о ней. Ты можешь подумать о себе.
— А как же Нинель? — вдруг спросила Маша.
— Ты ревнуешь меня к Нинель? Это не проблема. Я могу сделать так, что ее уволят. Шеф будет рад завести себе молоденькую секретаршу.
Зверев представил себе Машино лицо, задумчивую синь глаз. Она ничего не возразила, не засмеялась, не стукнула кулаком по столу! Она молчала.
Сердце Зверева отстукивало ее молчание в секундах. Между тем мужчина не унимался:
— Если он настоящий мужик, он не воспользуется твоей жалостливостью. Тебе всех жалко! Ты и его пожалела, одинокого вдовца с ребенком. Это так на тебя похоже! Ты у нас благородная. Но всему же есть предел! О себе ты тоже должна подумать, Маш! У тебя свои дети будут. Наши с тобой дети. Тебе просто пора реализовать свой материнский инстинкт. И все встанет на свои места. Уж я-то тебя знаю.
— Борис, ты что-то совсем заврался…
Маша возражала очень слабо. Денис не знал ее такой. Обычно она была задиристой, неуступчивой и уж за словом в карман не лезла. А тут будто язык проглотила. Она засомневалась? Ей нечего возразить? А может, так оно и обстоит, как рисует этот парень? Она откликнулась на чужую беду. Собственно, все их отношения сложились слишком неординарно. Скажем, так: в экстремальной ситуации. Его толкнуло к ней отчаяние, одиночество, когда убежала Алька. А девушка пожалела его. Потом они попали в этот переплет на дороге. Маша вцепилась в него как в единственного близкого человека, оказавшегося рядом. Вот и все дела. Но жизнь-то не сплошная экстремальная ситуация. Он уйдет в плавание, она останется одна. И все поймет. Да, наверное, уже поняла. И ей нечего возразить своему гостю. Он кругом прав. Она запуталась в своих чувствах.
Денис выбросил цветы в ведро с грязной водой. Подошел к окну. Он ничем не может ей помочь. А уж давить на нее не будет тем более. Ей нужно дать время. Пусть девочка сделает свой выбор сама. И лучше теперь, чем потом.
Денис смотрел, как за окном девчонки играют в резиночки.
Решение созрело очень быстро. Он только попытался справиться с подступившей внезапно горечью. Очень хотелось курить. Денис оглянулся в поисках бумаги, чтобы написать записку. Куда там! Маша убрала в комнате все, что так или иначе могло быть причислено к мусору. Он открыл дверь в коридор — прямо напротив тускло отсвечивало зеркало. Стекло отражало его худую высокую фигуру, вмиг погасшие глаза. Зверев невесело усмехнулся своему отражению:
— Вот так-то, брат.
Покрутил в руках Машину помаду и вывел на зеркале ярко-бордовые слова.
Маша смотрела на Бориса со все больше возрастающим изумлением. Оказывается, она его совсем- совсем не знала.
Его цинизм не вмещался ни в какие рамки. Где были прежде ее глаза? Она молча слушала его длинные монологи, решив дать ему выговориться. В конце концов, он наверняка шел к ней с заранее подготовленной речью. Как на конференцию. Пока все не скажет — не успокоится.
От пришедшей мысли Маша улыбнулась. Борис всегда был такой правильный, все продумывал заранее. И Маша рядом с ним вела себя как пай-девочка. Делала только то, что от нее ожидали. Один-единственный шаг в сторону — все рассыпалось, как домик из песка. А была ли она влюблена-то в него?
Она посмотрела на его тщательно уложенные волосы, на его белые чистые пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. Ничто не отозвалось в глубине ее женского естества. Не было ни обиды, ни нежности. Все ушло.
— Уже поздно, Борис, тебе пора идти.
— Как это — идти? Ты ничего мне так и не сказала.
— А ты меня слушал? Ты вообще когда-нибудь слушал меня? По-моему, нет. В сегодняшней беседе у меня не было ни малейшего шанса тебе что-либо сказать.
Борис насупился. Достал серебряный портсигар, который на фоне изрезанной клеенки смотрелся несколько несуразно. Закурил.
— Мне очень жаль, Борис, но ты должен понять, что у нас все кончено. Впрочем, это неправда. Мне уже не жаль. Я рада, что мы вовремя показали друг другу свои лица. Я рада, что не отступила, не послушалась тебя и сделала то, что сделала. Я ни о чем не жалею.
— Но ты пожалеешь потом!
— Не знаю. Никто не знает.
— Ну-ну.
Борис поискал глазами пепельницу, взял ее с подоконника и с силой раздавил свой окурок рядом с окурком Дениса.
— А в постели тебе с ним… лучше, чем со мной? — мрачно поинтересовался он, поднимаясь из-за стола.
Маша стояла у раковины, наблюдая за изменениями в настроении бывшего жениха.
— У нас все хорошо, — ответила она лаконично.
— Да врешь ты все, — тихо возразил Борис и шагнул к Маше.
Только этого не хватало, подумала она, холодно глядя ему в глаза и не двигаясь.
— Неужели ты так же отзываешься на его поцелуи? — Он резко наклонился и поймал губами ее рот. Рука легла на ее шею, а вторая крепко обхватила спину.
