Маша стояла как каменная, опустив руки, никак не реагируя на этот сердитый поцелуй. Сейчас он все поймет, извинится и уйдет. В конце концов, он же не дурак.
Ее холодность разозлила его, он задрал свободной рукой ее майку и стал шарить ладонью по голой спине, а другой рукой сжал шею так, что Маше стало больно.
Она с силой стукнула его кулаком в грудь, но он не отреагировал. Наконец он оторвал свой рот от ее губ и, тяжело дыша, уставился на нее, продолжая крепко держать руками.
— У тебя все? — поинтересовалась Маша. — Может быть, ты ослабишь хватку? Или ты решил сломать мне шею?
Борис медленно убрал руки. Прямо перед собой Маша видела его сузившиеся от злости зрачки, чувствовала его тяжелое дыхание.
Маша чуть повела плечом, намереваясь пройти мимо Бориса, как вдруг он резко размахнулся и ударил ее по лицу.
— Дрянь!
Пощечина рассыпалась в мозгу тысячей искр. Маша ничего не успела сообразить, но реакция была мгновенной — она тут же влепила ему ответную.
Теперь они стояли как два зверя перед схваткой — тяжело дыша, не сводя друг с друга глаз. Движение в прихожей привело Машу в чувство. Она услышала шарканье туфель и знакомое бормотание — приехала Софья Наумовна. Борис развернулся и, чуть не сбив с ног старушку, вылетел из квартиры прочь.
Глава 25
— Папа, твой корабль отсюда видно? Зверев принял из рук дочери бинокль.
— Да. Смотри, вот этот, с синей полосой.
Алька долго молчала, припав к биноклю, разглядывая очертания акватории, расцвеченные акварелью заходящего солнца.
Шейла сидела между отцом и дочерью, придвинув сплющенную морду вплотную к решетке балкона. Ее волновал горьковато-йодистый запах моря, незнакомый шум чужого города. Она поворачивала голову то к мужчине, то к девочке поочередно — силясь понять, что привело их сюда. Зачем, собственно, нужно было ехать столько времени в душной коробке на колесах, покидать такое прекрасное место, где можно носиться на просторе, сколько твоей собачьей душеньке угодно. Шейла тосковала — И смутное подозрение, что в своей тоске она не одинока, подталкивало ее время от времени класть тяжелую голову на колени хозяину. Тот с пониманием поглядывал в карие собачьи глаза и изредка опускал ей на лоб сухую ладонь.
Шейла улавливала запах сигаретного дыма, идущий от его пальцев, и со стоном вздыхала, роняя слюну ему на колено.
— И ты, папа, на своем корабле самый главный капитан?
— А ты как думала!
— Все-все тебя слушаются?
— Абсолютно. Если тебе интересно, завтра мы пойдем и все с тобой посмотрим.
— Ага!
То обстоятельство, что он должен оставить дочь на целый месяц, не давало ему покоя. Оставить было не с кем.
О том, чтобы попросить о такой услуге мать, не могло быть и речи. Вот уже несколько лет в общении с ней Денис ограничивался редкими телефонными звонками, короткими визитами вежливости по праздникам. Он не хотел быть ей чем-то обязанным. Это исключено.
— Ты возишь торговые грузы?
— Нет, дочка, наш корабль — туристический.
— Да-а? Ты совершаешь кругосветные путешествия?
— Совершаю. Обязательно когда-нибудь возьму тебя с собой. Если, конечно, в этот мой рейс ты будешь умницей и дома будет все в порядке.
— Конечно, — не задумываясь пообещала Алька. Она была не в силах оторваться от бинокля.
Вот уже битый час она предавалась созерцанию окрестностей.
Денис с наслаждением наблюдал за ней.
Удивительно было увидеть знакомый мир глазами собственного ребенка. Давненько Зверев с таким интересом не глазел вокруг. Конечно, можно было устроить так, чтобы Алька отправилась в плавание вместе с ним. Он так и решил, когда они возвращались на машине из Лесного.
Препятствием к осуществлению его плана послужила банальная ветрянка. Проклятая сыпь облепила девочку, едва они въехали в родной город. Зверев вызвал врача. На Альку был наложен карантин. Две няни, явившиеся по объявлению, тут же ретировались, увидев Алькину разукрашенную зеленкой рожицу, третьей не понравилась собака. Теперь Денис ожидал четвертую, которая позвонила полчаса назад и обещала подойти.
— Папа, а твоим пассажирам… ну, туристам… нужен переводчик?
— Переводчик?
— Ну да! Разве они все знают иностранные языки? Алька наконец оторвалась от бинокля и взглянула на отца.
— Гм…
Денис бесцельно потер перекладину. Пошарил по карманам в поисках сам не зная чего.
— Пить хочешь? — спросил он. — Я принес лимонад. Кажется, забыл поставить его в холодильник.
Он протиснулся мимо Шейлы в балконную дверь и отправился на кухню. Это слишком. Он и сам не переставая думает о ней. Ее стройная фигурка с косой вдоль спины мерещится на каждом перекрестке. Если дочь при каждом удобном случае будет напоминать ему о Маше… Это перебор. Нужно все забыть. Постараться поскорее переболеть этим. Судя по всему, Маша просто вернулась к своему жениху. И у нее все хорошо. Как и должно быть.
Денис достал из холодильника баклажаны, морковь, помидоры. Из кухонного шкафчика — лук, чеснок, банку с мукой. В дверях появились две любопытные физиономии — девочки и собаки.
— Чур, я мою!
Алька схватила овощи и шмыгнула к раковине.
Совместное приготовление еды обоим доставляло необъяснимое наслаждение. Алька тщательно перемыла овощи и теперь, открыв рот, наблюдала, как из-под ножа ложатся на доску ровные кольца лука, выпрыгивают одинаковые соломины моркови. Затем Денис аккуратными блинчиками нарезал баклажаны.
Алька, высунув язык, старательно солила их и валяла в муке.
— Алик, — тихо позвал Зверев, — я знаю, как ты любишь Машу…
Алька опустила глаза, но не прервала своего занятия.
— Я тоже. То есть я хочу сказать, что мне тоже сейчас… очень не хватает ее. Но мы не можем… просить ее жить с нами только потому, что мы этого хотим. Понимаешь?
Алька кивнула.
Зверев налил растительного масла на раскаленную сковороду.
Алька стала выкладывать туда свои «блинчики».
— Она сама должна решить. И ей нужно время, чтобы подумать.
— Я все понимаю, папа, — серьезно сказала девочка. — А ты скучаешь по ней?
— Очень, — честно признался Зверев.
Когда овощи слоями были уложены в круглый широкий казан, в дверь позвонили.
Алька вприпрыжку помчалась открывать.
Перед ней стояла женщина в возрасте, по Алькиным понятиям — бабушка. Но что-то девочке мешало причислить гостью к этой возрастной категории. Может быть, помехой являлись красиво уложенные седые волосы с сиреневым отливом? Лакированная сумочка в руках? Янтарные бусы в три ряда на груди?
Алька почтительно отступила в глубь прихожей.
— Здравствуйте.
— А ты — Ангелина, — с улыбкой предположила дама. Алька потерла нос, оставив там след от муки. Кивнула.
— Мне кажется, ты что-то стряпаешь?
