колониях. Братство недовольно его речами, но пока не трогает. Хотя он ругает их, мол, богатство не должно затмевать глаза. Говорит о том, что есть нечто внутри нас, и оно сильнее, чем разум.
– О душе?
– Что? – не понял магик.
– Да так.
Гаюман долго смотрел на Артема, потом продолжил:
– Те, кто слушал его речи, говорили о том, что он призывал понимать друг друга и поддерживать. И не мыслить делать плохое…
– Хорошие слова.
– Я тоже так думаю.
– И как относитесь к нему и его речам?
– Никак. Он ни в чем не противоречит нашим принципам, не отрицает магию, не ругает нас. Нам нечего делить.
– Странник… Так сколько же их?
Магик пожал плечами:
– Разве то важно? По империи ходило много странников, кто-то говорил о боге, кто-то о богах, кто-то о счастье и горе. У нас хватает таких вот умников или дураков, что считают себя умными. Правда, дураков быстро обнаруживают. А тех, кто говорит искренне, любят, помогают им. Ведь этого странника тоже кормят и поят.
– Интересно. А почему народ его так любит?
– Говорят, он умеет творить чудеса. Хотя и не магик.
– Какие чудеса?
– Не знаю. Никто из факторума этого не видел.
Артем отметил повышенное внимание магика к его словам. Что-то увлекся беседой и забыл, что это не простой человек, не воин и даже не пристав. С ними можно особо не выбирать выражений, а тут следует быть внимательнее. Гаюман все хорошо понимает и с памятью у него порядок. Надо следить за языком.
– Ваш подопечный, мастер, кажется, приходит в себя, – кивнул Артем в сторону подводы, которая нагнала их.
Битюгами на ней правил раненый возчик. Вожжи держал одной рукой, но лошади шли послушно, так что вторая не требовалась.
Увидев магика, возчик склонил голову. Гаюман ответил кивком и озабоченно проговорил:
– Надо потом посмотреть его рану. Кровь больше не пойдет, лишь бы плоть правильно зарастала. И кость.
– Тяжело вот так отдавать силы на заживление?
– Да, – немного поколебавшись, ответил Гаюман. – Мы черпаем мощь из себя. Потому и адъюнкты не могут лечить что-то серьезное, иначе просто умрут, исчерпав все до дна.
– Чем выше ранг и умение мастера, тем серьезнее болезни и раны он способен лечить?
– Верно.
– А что за мощь?
– Мощь явления… – начал было Гаюман и вдруг оборвал себя, как-то испуганно закрыл рот, покосился на Артема и, явно выдумывая на ходу, договорил: – Ну, это мощь магии, наша сила.
Артем отметил и запинание, и мгновенный испуг мастера. Понимая, что тот вот-вот закроется, замолчит, сказал:
– Вон сколько у вас накручено! То ли наше дело – скачи на коне и лови воров и шустрил! И платят хорошо! Не думали сменить занятие, мастер?
Гаюман засмеялся, явно довольный, что опасная тема осталась в стороне.
Артем тоже оскалил зубы, а сам прикинул, насколько близко он подошел к той грани, за которой начинается тайна факторума. И не слишком ли засветил себя. Впрочем, опасности от этого вроде никакой. Или нет?
К ним подъехал Чегей. Осадив лошадь, он довольно воскликнул:
– Если так и дальше будем идти, до ночи дойдем до затона! Хвала Огалтэ, больше нет непогоды! И дорога легка!
– Молите Огалтэ, чтобы не оставил своей милостью, – ответил Артем. – Сегодня он явно расположен к вам!
Чегей довольно рассмеялся и вскинул глаза к небу.
– Да будет славно твое имя, Великий! И славиться нами всегда!
– Аминь, – шепнул Артем. – Если повезет…
11 Не стая воронов слеталась
Самая короткая дорога от поселения до затона – вдоль русла Оены. Здесь, у леса, Оена была мелким узким ручейком, который можно легко перепрыгнуть. Но дальше на полдень русло расширялось, глубина росла и уже через восемь – десять верст река вполне соответствовала своему статусу главной водной артерии здешних мест.
Правда, неудобные, заросшие травой и мелким кустарником берега не позволяли подойти к ней вплотную, а редкие отмели были узки, там вряд ли бы встали даже два человека.
Потому и шли повозки до затона, где сама природа создала удобный пляж, способный вместить целый отряд лодок.
Обоз шел без остановки до самого затона. Чегей особо не берег лошадей, зная, что тех ждет долгий отдых. Главное – быстрее дойти, выдержать график. Затягивать время пути не входило в его планы, в торговле многое зависит от сроков и точности.
К счастью, дорога здесь была хорошая, ровная, без спусков и подъемов, без рытвин и колдобин. На такой лошади легко тянут повозки, а возчики не надрываются с кнутами и руганью.
Чегей почти всю дорогу бормотал молитвы и благодарности Огалтэ, радуясь хорошей погоде и ясному небу и не обращая внимания на насмешливые взгляды брантеров. Его внезапно проснувшаяся религиозность пока приносила плоды. Губы не онемеют от десятка фраз, а лишними они не будут. И торговец не скупился на похвалы небесам.
Но радовался он зря. Когда обоз дошел затона, ни лодок, ни людей на месте не было.
Сам затон – небольшой участок реки, отгороженный от русла узкой полоской косы. Берег тут песчаный, ровный, дно не илистое. Уже пару десятков лет шагах в ста от затона стоят два строения и несколько навесов – здешний караван-сарай. Удобно для торговцев и для жителей соседних поселений, что приезжают сюда сторговать кое-что по мелочи.
По существующей договоренности к приходу обоза в затон пригоняют лодки из ближайшего поселения. Они вместительные и удобные для прохода по спокойной реке.
Обычно у караван-сарая обоз встречает староста поселения, Чегей с ним рассчитывается на месте авансом. Но в этот раз у затона торговцев ждал лишь один молоденький паренек, племянник старосты.
Он и сказал, что лодки еще в поселении, мол, староста не велел пригонять, потому как была непогода, и все думали, что обоз либо не придет, либо сильно задержится. А долго держать без дела десяток людей староста не мог.
Чегей от изумления даже онемел. Раньше в любую погоду лодки ждали его здесь. Как-то даже успели вмерзнуть в молодой ледок, сковавший мелководье почти на полдня. А тут вдруг такой облом!
– Где староста? – заорал он на паренька. – Где этот старый пень, отоспавший мозги?
Паренек попятился, со страхом глядя на торговца и на стоявшего поблизости Эхетера. Стражник смотрел недобро и постукивал плеткой по ноге. Вторая рука лежала на эфесе меча.
– Он дома… – прошептал паренек, отходя дальше. – Сказал, если что, за ним бежать.
– Ну так беги! Чего рот раскрыл? И скажи, если не увижу лодки, ему не поздоровится!
Мальчишка рванул со всех ног, подстегиваемый грозными словами и свирепым видом торговца.
Чегей громко выругался, припоминая весь матерный лексикон империи и призывая Огалтэ покарать тупоголового старосту.
