– Сынок, сыграй на прощание, – попросила вахтерша.
И общага завыла, засвистела, заплакала, поддерживая идею.
Миша уселся на услужливо подставленную табуретку и, потряхивая головой, виртуозно исполнил «Полет шмеля».
Мишу провожали аплодисментами.
Ксюха взяла его под свою опеку – кормила с ложечки, сопровождала на концерты, возила в колледж и домой. А вечером сидела рядом с ним в филармонии и слушала скрипичный концерт.
Тетя Таня рыпнулась было вклиниться в сиреневый туман дочкиного романа, но получила такой отпор, что быстро завяла и сникла. Пришлось довольствоваться возможностью обсуждать наглость «этого бродяжки» с моей мамой и бабушкой. Нужно отдать должное моей маме – она Мишу защищала. Мама любила музыкантов и несколько лет, помнится, заставляла меня учиться в музыкалке.
– По крайней мере этот юноша скрасит ее одиночество, – сделала вывод Кира.
С этим трудно было не согласиться. Ксюха порхала как мотылек и, кажется, напрочь забыла, что недавно так много пережила.
Она еще не подозревала, какие тучи сгустились у нее над головой. О них намекал Женя, но я не захотела с ним встречаться. А к Ксюхе он не поехал.
И вдруг мою подругу вызвал к себе следователь. Тот самый, который вел дело Вадика.
После беседы со следователем подруга прямиком прилетела ко мне на продленку. Я не люблю, когда ко мне на работу приходят и начинают отвлекать. Ксюха это знает лучше других, потому что все свои жалобы на этот счет я обычно вываливаю ей. А тут сама приехала, прямо по дороге из колледжа. Забрала из колледжа Мишу и не удержалась – свернула к интернату.
Я видела в окно, как Миша под зонтиком прогуливается вокруг машины.
Ксюха была бледна, глаза ее сухо сверкали.
– Выйди на минутку, – попросила она.
Я хотела возразить, но Карина опередила меня – подпрыгнула, повисла на моей подруге и задала ей сто вопросов, ни на один из которых не получила ответа.
– Карина, перепиши упражнение, – попросила я и вышла в коридор.
Мы встали у подоконника, напротив стеклянных дверей игровой. Детям за зиму надоели все игры и игрушки этой комнаты. Они хотели на улицу, но там шел дождь. Мальчишки рассматривали комиксы и дурачились. Девочки стащили с моего стола журнал мод и теперь листали его. Только Грошева не сводила с нас жадных глаз.
– Нет, ты прикинь, – начала Ксюха, пытаясь унять дрожь в голосе. – Он теперь намекает, что это я могла убить мужа. Чтобы стать наследницей.
Ксюха нервно теребила свой яркий шарфик, весь в пластиковых блестках. Дурацкий аксессуар. Я бы никогда такой не надела. Но Ксюха есть Ксюха.
– Нет, прикинь – я и Вадик.
– Слон и Моська, – подтвердила я. – Следователь – дурак. Или на него сильно давят.
– Вот именно! – прошипела Ксюха, отчаянно теребя блестки. Вероятно, всю дорогу от колледжа и до интерната ей приходилось держать лицо, щебетать со своим мальчиком, имитируя полную безмятежность. Теперь эмоции выбивались из нее, как пар из кастрюли.
– Почему вдруг? – удивилась я, начиная соображать, о чем хотел предупредить Женя. – Почему раньше ты была вне подозрения?
– Следователь сказал, что я не была вне подозрения! Он всегда подозревал меня!
– А Женя подозревал Горина, – зачем-то сказала я. Мне хотелось как-то утешить подругу или отвлечь.
– В это еще можно поверить! – подхватила Ксюха. – Они оба – психи. И силами равны.
– Я все равно не понимаю, – рассуждала я. – Как они это себе представляют?
– Как-как! – психовала Ксюха. – Вадик будто бы напился, стал набрасываться на меня, а я его будто бы ножиком-то и завалила.
– Но ты же на танцах была?
– Я ехала с танцев. Была в дороге. Следователь считает, что могла как-то домчаться. Оставить машину в чужом дворе… Понимаешь, полная туфта и чушь собачья. Но мне страшно! Он так говорит, понимаешь, Свет, что мне страшно! Я и сама начинаю верить, что могла человека убить… Понимаешь?
– Нет! – жестко сказала я.
Прямо напротив нас находилось лицо Карины Грошевой. Она стояла, прижав лоб к стеклянной двери игровой. На ее лице отражалось Ксюхино страдание. Грошева готова была заплакать. Но Ксюха Карину не видела.
– Могла! – перейдя на шепот, утверждала моя подруга. – Как убила свою девочку…
Ксюха вытащила из сумки сигареты. Я забрала у нее пачку и вернула в сумку.
– Твою девочку убили врачи, – поправила я.
– Я! – возразила Ксюха. – Она была беззащитная, маленькая, ни о чем не подозревала… А я отдала ее на растерзание. Она… знаешь, она мне снилась столько раз!
– Ксюш, перестань, – попросила я и взяла ее за руку, – дети смотрят…
– Она, бедняжка, так и не поняла ничего… А сейчас была бы старше твоей Иришки… Знаешь, я теперь поняла – когда Вадик бил меня и… ну, когда он чуть меня не утопил, помнишь? Это мне было за нее!
– Да ну тебя! – охнула я.
– Да, за нее! Вот только он лучше меня, он меня не убил до конца, а я…
Я закрыла своей рукой Ксюхин рот. Я не могла это слушать.
И тут Карина распахнула дверь, выскочила из игровой, подлетела к Ксюхе, обхватила ее и заревела в голос.
– Те-о-тя К-ксе-е-н-ничка! – зарыдала она. – Будьте моей мамой! Я вас буду любить! Я все-все делать буду!
Обитатели продленки, бросив свои дела, вытаращились на нас.
Ксюха ошалело уставилась на меня. А я смотрела в конец коридора, где вырос стройный юношеский силуэт.
– Миша! – шепнула я подруге и стала потихоньку оттаскивать от нее Карину. Но это было непросто. У той начиналась истерика, а это значит, силы девочки утроились. Она крепко держала «объект» и упрямо прижималась головой к Ксюшкиному животу.
Ксюха высвободила одну руку и вытянула из сумки пачку одноразовых платков. В пару секунд она справилась с собой, промокнула слезы, вернула лицу то милое беспомощное выражение, которое подобало моменту.
– Ну что такое, Ксю? – спросил Миша, кивком поздоровавшись со мной.
– Небольшая заминка, – улыбнулась я. – Ксюшу обожают второклассники.
Миша вежливо скривился в улыбке.
– Кушать хочется, – псевдовиновато признался он.
– Сейчас мамочка накормит своего птенчика, – заворковала Ксюшка, не сводя глаз с возлюбленного.
Карина подняла на нее заплаканные глаза. Она хотела увидеть, к кому обращены эти нежные сюсюканья. Убедившись, что не к ней, отлепилась и отошла на шаг. Я тут же обняла ее и дала возможность спрятать у меня на животе заплаканное лицо.
– Посмотри, Мишенька, какая хорошая маленькая девочка, – продолжала ворковать моя подруга. – Она просится ко мне в дочки…
Кокетство так и перло из моей подруги. Ни следа только что пережитых эмоций.
– Скажи девочке, что у тебя уже есть сыночек, – промурлыкал Миша, мило улыбнувшись Ксюхе, а заодно и мне. – И он умирает с голоду!
– Мой милый одаренный сыночек! – подхватила Ксюха. – А он машинку на сигнализацию поставил?
– Поставил…
Они уже уплывали по коридору, продолжая нежно ворковать, а Карина все прятала лицо.
Провожая детей в спальный корпус, я вела Карину за руку. Я совершенно не знала, что можно сказать в
