утешение. В ее глазах, когда она на меня их поднимала, был вопрос, на который я не могла ответить.
В полном смятении я вернулась в класс.
Телефон отчаянно выводил мелодию. Ксюха.
Моя подруга говорила шепотом, но очень настойчивым шепотом:
– Свет, позвони, пожалуйста, Жене! Попроси его…
– Я не буду ни о чем просить Женю! – отрезала я.
– Свет, ты с ума сошла? Ты хочешь бросить меня в беде? Он Игорю помог, пусть поможет и мне! Я заплачу ему! Я хорошо заплачу! Только чтобы Миша ничего не знал!
– Ну и задачки ты мне задаешь, – съязвила я, но подруга уже отключилась.
Я позвонила Жене, и он тут же примчался. Как будто стоял за углом нашей школы. Может, так оно и было.
– Ты в курсе, что твоя подруга Ксюша этой зимой ходила в «качалку»? – с ходу поинтересовался он.
– А это запрещено?
Я старалась смотреть мимо Жени. Его руки перебирали авторучки на моем столе.
– Так ты знала или нет?
– Нет.
– А почему она тебе не сказала? Помнится, ты уверяла, что вы подруги не разлей вода.
– Какой криминал в том, что она занималась своей фигурой?
– Криминал в том, что она это скрывала. Я на этот факт напал одновременно со следователем.
– Но следователь ей об этом даже не заикнулся! – Я не совсем понимала Женю. Мне казалось, он нарочно придает лишнюю значимость пустяковым фактам, чтобы привлечь к себе внимание.
– Он же не дурак. На следующем допросе выложит. Следователь заставляет ее нервничать, чтобы она ненароком себя выдала.
– Не думает же он, что Ксюха действительно могла завалить Вадика?
– Сама – нет. Но человечка из той же «качалки» могла нанять.
– О-о… – только и смогла вымолвить я и ошарашено замолчала.
В голову поползли сомнения. Выходит, я многого не знаю о своей подруге. Всю зиму она жила какой-то двойной жизнью, а я – ни сном ни духом! Опасность, вдруг нависшая над подругой, повеяла на меня холодом.
– Глупости! – вскочила я. Возмущение заставляло меня двигаться. – Подумаешь – ходила в спортзал! Да в наши дни каждая девушка должна быть сильной! Я, например, очень жалею, что у меня…
– Что ты злишься? – Женя с улыбкой наблюдал за мной. – Я что, по собственной инициативе в это дело ввязался? Твой муж не убивал – это доказано. Значит, под подозрением все остальные. Дело-то не закрыто!
– Она – моя подруга. – Я подошла и нависла над учительским столом. Я смотрела Жене в глаза, мне сейчас было все равно. – Даже если она трижды убила Вадика! Даже если она наняла для этого бригаду киллеров! Я не хочу, чтобы она попала в тюрьму! Я ее все равно люблю!
– А я тебя люблю, – тихо сказал Женя. И поймал мою руку.
Я опешила и почему-то начала краснеть пятнами. Я, может, и краснела-то больше от своей гневной речи, чем от Жениных слов. Но, краснея, я слышала шаги по коридору. Иришкины – дробью, и Игоря – размеренные и твердые.
Я выдернула руку и приложила обе ладони к щекам. Но это было бесполезно. Иришкин нос уже прижимался к стеклу игровой со стороны коридора. Она корчила рожицы. Рядом вырос Игорь. Женя вздохнул и опустил голову.
Игорь держал в руках букет хризантем и все еще улыбался по инерции, вероятно, шел сюда в хорошем настроении. Купил цветы. Белые хризантемы очень шли к его темному пальто. Едва скользнув взглядом по игровой, Игорь стал меняться в лице. Прежде чем я успела шагнуть навстречу, он положил букет на подоконник и быстро пошел к выходу.
– Игорь, подожди!
Я кинулась за ним. Он шагал не оглядываясь.
– Ну зачем ты так?
Я догнала его у выхода, вцепилась в рукав:
– Давай поговорим.
– Тебе есть с кем разговаривать. – Он дернул рукой, стряхивая меня, как насекомое. – Не буду тебе мешать. Если не возражаешь, давай разведемся.
– Я возражаю! – крикнула и наткнулась на его взгляд. – Игорь! Прости меня! – с ужасом и настойчивостью одновременно попросила я. – Ты говорил… Вспомни, ты говорил, что смог бы простить меня!
Я уже ревела.
Кто-то из учителей остановился и уставился на нас, не дойдя до учительской.
– Я ошибался, – сухо сказал мой муж. – Я не смогу жить с тобой после того, что ты сделала.
– Я?! – закричала я ему в спину. – Это ты все сделал! Ты!
Игорь посмотрел на меня. У него дрожал нерв на щеке. Он что-то хотел сказать, но передумал. Уже в следующую секунду он покинул школу.
Когда я вернулась в игровую, Женя складывал с моей дочерью цветную мозаику.
– Извини, – поднялся Женя, – я не хотел…
– Ты здесь ни при чем, – убито изрекла я. – Это я сама виновата. Ну что ж… нам пора домой.
– Вас подвезти?
Вместо меня ответила Иришка. Она схватила Женю за руку и потащила к выходу.
– Куда? – спросил он.
Девочка с хитрым видом продолжала его тащить.
– Куда? – упирался Женя.
Иришка начала злиться и вдруг отчетливо, громко произнесла:
– Туда!
– Куда? – спросили одновременно я и Женя.
– Туда! – повторила Иришка.
– Туда, – многозначительно разулыбался Женя. – Туда, где машина, туда, где дорога, туда, где дома…
Я не могла слова вымолвить от переполнявших меня эмоций. Она сама сказала, без просьб и понуканий! Мне не показалось, это слышали мы двое!
– Такое событие надо отметить. – Женя повернулся ко мне: – Приглашаю вас в кафе.
– Пойдем в кафе? – Я подхватила дочь и затормошила. Мне хотелось немедленно услышать от нее что- нибудь еще, хоть слово! Но эта хитрюга молчала как партизан.
Я вытащила ее в коридор и закружила.
– Туда! Ту-у-да… – пела я на разные лады, пока Женя вез нас сквозь весенние сумерки. Туда, где тепло. Туда, где огни. Туда, где музыка.
В кафе оказалось уютно, имелся аквариум с рыбками. К нему-то и устремилась моя дочь, проявив равнодушие к сладким шикарным десертам.
Я села так, чтобы не выпускать ее из поля зрения. Я смотрела за дочерью, а Женя смотрел на меня. Мы пили кофе.
– Свет, знаешь что? Бросай своего Игоря и выходи за меня замуж, – вдруг сказал Женя.
Я посмотрела на него. Лучше бы то, что он сказал, окрасилось бы тоном шутки. Меньше всего сейчас мне хотелось объясняться и задумываться.
Но у Жени было серьезное усталое лицо и грустные глаза.
– У тебя есть жена, – напомнила я.
– Это только так называется. Мы живем в одном дворе, но в разных подъездах. Мои с тещей живут, а я один. Сын ко мне ходит. Я его не брошу – это однозначно. А с женой все с самого начала было не так.
– Все еще наладится, – зачем-то сказала я.
– Ничего не наладится. Какое – наладится… Любви-то нет. Я любил совсем другую девчонку, когда в
