смотреть на него, опасаясь, что Саймон может сглазить их, но сегодня даже самые трусливые слуги откровенно пялили на него глаза. Наконец он припомнил во всех подробностях свой разговор с сэром Томасом и все понял.
Два года, проведенные им в Соммерседж-Кип, Саймон прожил без женщины, но это не давало основания говорить о том, что он не мужчина. Теперь же слухи о его неполноценности распространяются по замку со скоростью лесного пожара, и вполне возможно, что они успели уже дойти до Элис. Возможно, она даже обрадуется тому, что ей не грозит стать женой чародея в обычном смысле этого слова, но радость ее будет преждевременной.
Даже лорд Ричард как-то странно посматривал сегодня в сторону Саймона, хотя и не говорил ни слова.
Ужин показался магу бесконечным. Когда возле стола появились приглашенные откуда-то музыканты и жонглеры, Саймон решил, что с него довольно, тем более что Годфри наверняка успел уже перенести в башню все необходимое для работы. Теперь можно отправиться к себе в комнату и заняться составлением смертельного яда, что, как известно, требует тишины и внимания.
Мысли его вновь обратились к Элис. Саймон подумал, что избавиться от назойливых дум об этой женщине легче всего одним способом: уложить ее в постель и сделать настоящей женщиной. Она стала занимать слишком много места в его жизни, и это мешало ему сосредоточиться.
Ричард отпустил Саймона из-за стола без возражений, даже, казалось, с облегчением. Как и большинство мужчин, он считал своим самым главным достоинством то, что было у него в штанах, и присутствие рядом с собой человека, у которого там было непонятно что, он полагал в некотором роде унизительным для себя.
Что же касается Саймона, то он был рад так легко отделаться от бесконечного застолья.
К ночи ветер усилился. Он завывал под крышей, свистел в узких прорезях бойниц. Саймон стоял возле окна, невольно ища взглядом окно спальни Элис. Там еще горел свет. Час не слишком поздний, а сестрам наверняка нашлось о чем поговорить после такого насыщенного событиями дня, как сегодняшний. Было бы странно, если бы слухи о том, что Саймон — кастрат, до сих пор не дошли до Элис.
Саймон глубоко вздохнул и повернулся спиной к окну, к Элис, и направился к рабочему столу, расправляя обе руки — и здоровую, и покалеченную. Сегодня он должен составить снадобье. Отдавать ли его в руки Ричарда, когда оно будет готово, он еще подумает — позже.
Саймон откинул со лба волосы, закатал повыше длинные рукава. Теперь осталось сосредоточиться и выбросить из головы все посторонние мысли, и прежде всего — мысли об Элис.
— Кто он?
— Кастрат. НЕ мужчина. Вроде евнуха, — пылко пояснила Клер. — Надеюсь, ты слышала о том, кто такие евнухи?
— Слышала, — неуверенно кивнула Элис и спросила:
— А почему ты так решила?
— Он сам сказал об этом сэру Томасу.
— Сэр Томас не тот человек, чтобы распускать сплетни.
— Их разговор слышали слуги.
— И что же сказал лорд Саймон? «Да, между прочим, у меня нет того, что отличает мужчину от женщины?»
— Ты мне не веришь?
— Верю, что тебе это сказали. Но в то, что это правда, — не верю, — спокойно заявила Элис.
— Но ведь если это действительно так, то все просто замечательно! Ты тогда не умрешь от родов, не станешь исполнять прихоти этого… человека…
— Но христианский долг предписывает жене исполнять желания своего мужа, — заметила Элис. — И рожать ему детей, хотя это всегда связано с риском.
— Ты можешь расторгнуть помолвку. Брак заключают для того, чтобы рожать детей и тем самым продолжать род человеческий, а поскольку с кастратом это невозможно…
— Бывают еще и браки по расчету, не забывай об этом, — жестко перебила сестру Элис.
— Моли господа избавить тебя от этого.
Элис резко поднялась с кровати и обняла себя руками за плечи — то ли ночь была такой холодной, то ли это был просто озноб.
— Я всегда считала, что кастраты не похожи на мужчин. Они становятся плаксивыми, говорят тоненькими голосами, полнеют. Про Саймона Наваррского такого не скажешь.
Клер тоже встала, поправила свои пышные золотистые волосы.
— Если сомневаешься, то почему бы тебе не спросить об этом его самого? — сказала она.
— Возможно, так я и сделаю, — ответила Элис, направляясь к двери.
— Элис! — испуганно окликнула ее Клер. — Но не собираешься же ты…
Но Элис уже не было в спальне.
Из Большого зала доносился шум — там все еще продолжалось застолье. Элис старалась держаться в тени, неслышными шагами пробираясь к комнате чародея. Ей было холодно. Вскоре музыка и голоса за ее спиной стихли и только ветер уныло завывал в щелях бойниц.
«Я, наверное, сошла с ума», — думала Элис.
Это и впрямь казалось безумием — прийти к магу и спросить его напрямую: «Скажите, Саймон Наваррский, вы настоящий мужчина или нет?» Ведь одно дело показывать свою храбрость сестре и совсем другое — на САМОМ ДЕЛЕ задать магу этот вопрос.
Но Элис надоело быть серой тихой мышкой. Она устала от бесконечных пересудов и слухов. Она устала от лжи.
Однако то, что говорили о Саймоне, могло оказаться и правдой. Элис остановилась и прислонилась спиной к холодной каменной стене, обдумывая такую возможность.
Что ей делать в этом случае? Расторгнуть помолвку, как советует Клер? Ведь если Саймон — кастрат, она навсегда останется девственницей. Несмотря на то что она выросла в монастыре, Элис все-таки кое-что знала о том, что должно происходить между мужчиной и женщиной. А оказавшись в Соммерседж-Кип, она смогла все увидеть своими глазами. Пьяные рыцари проделывали это со своими дамами в темных углах Большого зала прямо во время ужина, а слуги — под крепостными стенами или за конюшней. Мысль о том, что и они с Саймоном Наваррским будут заниматься тем же самым, одновременно пугала и возбуждала Элис.
И вот теперь, возможно, ей не доведется заниматься любовью ни с кем и никогда. Если Ричард выдаст ее замуж за человека, неспособного овладеть женщиной, Элис придется провести свою жизнь так, как она когда-то и хотела — монахиней. Разве это не повод для того, чтобы радоваться?
Элис вспомнила слова Саймона о том, что он согласится закрывать глаза на любовные проделки своей жены. Может быть, это и было тайным признанием в том, что он не мужчина?
Мысли лихорадочно сменяли одна другую. Теперь Элис не боялась ничего — ни узнать правду, как бы ни была она горька, ни откровенно спросить Саймона обо всем, что ее волнует. Жить в неведении хуже всего.
Слуга чародея лежал на подстилке перед дверью своего хозяина и открыл глаза, как только услышал ее шаги. Это был миловидный молодой мужчина, но Элис уже знала, что под этой маской скрывается суровый и безжалостный боец, который будет защищать своего хозяина до последней капли крови. Он быстро вскочил на ноги. Элис сказала, подходя вплотную к нему:
— Я хотела видеть…
Слуга молча отворил дверь перед ней, не дав договорить.
Маг стоял возле рабочего стола и даже не обернулся на стук двери, но на сей раз Элис не намерена была скрывать свое присутствие. Слова кипели у нее на кончике языка, и она знала, что ей нужно спешить, пока порыв не миновал.
— Ваш слуга позволил мне войти, — сказала она.
Саймон ответил, не поворачивая головы:
— Годфри получил приказ пропускать вас ко мне в любое время дня или ночи. Чем могу служить вам, леди Элис? Хотите узнать что-то новое о травах? Или, может быть, у вас появился интерес к алхимии?
