— Я буду жить, — согласилась она тихим, похожим на шелест увядшей травы, голосом. Усталость накрыла ее с головой, унося с собой последний всплеск сознания. — Я тебя не покину.
Темнота окутала ее теплым шелковым покрывалом.
Этан уложил хрупкое тело Меган на кровать. Он не стал зажигать свечей. Он и без них прекрасно все видел. Ее перестал бить озноб, жар уменьшился, температура упала. Так было и раньше, но потом горячка возвращалась. На этот раз он почему-то был уверен, что дело пошло на лад: кризис миновал. Несмотря ни на что, она справилась с недугом.
Никто прежде не говорил ему этих слов. Да он и не стремился их услышать. В возрасте семи лет он, наконец, смирился с тем, что мать старается как можно реже смотреть на его лицо.
Но сейчас он принял их без колебания. Он вцепился в них как утопающий хватается за соломинку. Никто не отберет у него Мег Кэри.
На долю секунды Этан задумался, не переступил ли он на этот раз заветную черту. Может, горожане были правы, и долгие годы одиночества свели его с ума. Хватило одного взгляда на эту женщину, чтобы он рискнул всем, что у него было, лишь бы удержать ее возле себя.
Ведь он даже ее не знал, почти не разговаривал с ней. К тому же она не была ослепительной красавицей, чтобы сходить по ней с ума. Почему же тогда он не мог отойти от нее ни на шаг? А при мысли, что она может навсегда покинуть его дом, сердце Этана сжималось от тоски.
Это было какое-то наваждение, но с ним нужно было смириться. Он хотел Мег Кэри так, как никого никогда не хотел за всю свою жизнь. И потом, он не был таким уж благородным, чтобы поступаться своими желаниями, он просто не был готов к самопожертвованию. Она была ему нужна, как воздух, и он ее получит. Она покинет его дом только тогда, когда он сам ее отпустит.
Этан услышал в коридоре тяжелые шаги Сальваторе. Он знал, что его старый друг не одобряет его поведения и решил, что нужно с ним поговорить и все объяснить. Но как рассказать о том, чего он сам не может понять?
— Ну как она? — спросил Сальваторе. Он подошел к кровати и посмотрел на лежавшую там бледную фигуру.
Сел не мог видеть ночью так же хорошо, как Этан. Тем не менее тот наклонился и подтянул одеяло под самый подбородок Мег. Он не хотел, чтобы кто-то еще смотрел на нее, даже если вокруг было темно, хоть глаз выколи.
— Ей лучше. Думаю, лихорадка пошла на убыль.
— Этан…
— Даже не начинай, Селли. Я ничего не хочу слышать.
— Ты вообще понимаешь, что делаешь? Как рискуешь?
— Да.
— Тогда и говорить не о чем.
— Ты прав, — согласился Этан, глядя на полуоткрытые губы Меган. Они слегка припухли от его поцелуя. Он даже не думал, что целовал ее так крепко.
— Сделай мне одолжение, Сел, — задумчиво сказал он.
— Все, что угодно.
— Купи жевательной резинки.
Мег не знала, сколько часов, дней или недель прошло, когда она, наконец, открыла глаза. Комнату заливал солнечный свет, и она была совершенно одна. Во всяком случае, так ей показалось.
— Ты выглядишь намного лучше, — сказал женский голос, и это было так неожиданно, что Меган от удивления чуть не подпрыгнула на месте. К ее кровати подошла женщина средних лет. Она была пухленькой, очень симпатичной и прямо-таки лучилась добродушием и теплым материнским теплом. — Док Бейли говорил, что ты должна вот-вот прийти в себя, но с тех пор, казалось, прошли века. Как самочувствие?
Меган на минуту задумалась, прислушиваясь к своему организму. Сильное жжение в груди сменилось слабой болью, все косточки ломило, голова гудела.
— Ужасное, — сказала она охрипшим голосом. — Но по сравнению с тем, что было…
Женщина улыбнулась.
— Вот и хорошо. Я позвоню Сальваторе и попрошу принести тебе бульону. Док сказал, что если тебе захочется, ты можешь поесть.
— Кто вы?
— Разве я не представилась? Меня зовут Рут Уилкинс. Меня пригласили ухаживать за тобой, пока ты не выздоровеешь.
— Где он?
— Кто?
— Мужчина, который здесь был?
Рут задумчиво нахмурила брови.
— Док Бейли? Сальваторе?
— Нет, другой.
Мег вдруг показалось, что Рут взглянула на нее с опаской.
— Ты имеешь в виду мистера Уинслоу? — осторожно спросила она. — Он сюда не заходил.
Мег задумчиво покачала головой.
— Я спрашивала не о нем, а о темном мужчине.
Выражение лица Рут стало совершенно непроницаемым.
— Наверное, это тебе привиделось в горячечном бреду, милочка. Здесь были только Сальваторе и Док Бейли, который навещал тебя два раза. Больше здесь никто не живет. Я же прихожу сюда только днем, чтобы заботится о твоих нуждах…
— А что вы знаете о старике?
Судя по всему, этот разговор начал действовать Рут на нервы.
— Здесь нет никаких стариков.
— А садовник?
— Хватит об этом, — решительно сказала Рут и сунула в рот Меган термометр. — Это все привиделось тебе в горячке. Поверь мне, здесь нет никаких темных мужчин и стариков, шатающихся по саду. Только Уинслоу и Сальваторе. Теперь ложись и отдыхай, а я принесу тебе поесть. У тебя пять дней не было крошки во рту.
Термометр выпал у Мег изо рта, скатился с кровати и разбился о каменный пол.
— Пять дней?! Я проболела пять дней? Какое сегодня число?
— Четверг, 28 апреля. А что случилось?
Три дня назад ее самолет вылетел из Нью-Йорка в Париж. Без нее!
— Неважно, — промямлила Мег.
— Вот и хорошо, — энергично сказала Рут. — Все могло обернуться гораздо хуже. Считай, что тебе повезло. Ближайшая больница находится в девяносто милях отсюда, да и обслуживание там никудышнее. А здесь все условия, есть кому за тобой приглянуть, как следует…
— Это вы за мной ухаживали? — спросила Мег, положив голову на подушку. Она уже знала ответ. Эта женщина не вышагивала бы по темной комнате, наполняя ее энергией и остоумной болтовней.
Надо отдать ей должное, Рут не стала лгать.
— Только с недавнего времени, когда ты уже пошла на поправку. Давай примем лекарство, и я принесу тебе перекусить. — Она достала бутылочку ярко-розового лекарства, налила половину в стакан и вручила Мег. — Выпей все до дна, милочка. Может, это зелье и напоминает на вкус леденцы, но оно спасло тебе жизнь.
— Жевательная резинка, — прошептала Мег.
