он до сих пор жив. Вытащив себя из постели, он прошаркал в ванную, взглянул на свое отражение в зеркале над умывальником и не увидел ни малейшего намека на Живой Пример — ни бывшего парикмахера, ни нынешнего свахи. Он подкрутил кончики усов на привычные сто восемьдесят градусов, но те тотчас поникли, и Гийом решил оставить их как есть, ибо ему было уже все равно. По привычке он приступил к утренней разминке, но, к ужасу своему, обнаружил, что его уникальная гибкость неизмеримо усилилась и до пола он теперь достает даже локтями. Припомнив предупреждение доктора, что симптомы могут со временем обостриться, он тут же заволновался насчет подшерстка на пальцах ног — не слишком ли тот разросся, — но взглянуть вниз у него не хватило духу. Будучи не в состоянии собрать волю в кулак и подставить тело под ледяные струи муниципального душа, который так и не починили, Гийом Ладусет решил сразу одеться, но поймал себя на том, что руки сами собой тянутся к одежде, брошенной со вчерашнего дня. Сваха сел на кровать и, застегивая мятую рубаху, вспомнил тот день, когда он вот так же утратил желание надевать свежую одежду, — день, когда стало ясно, что придется закрыть свою любимую парикмахерскую. И чего он добился за все это время? Да, он открыл брачную контору и даже завербовал несколько клиентов. Но при этом единственная пара, что он свел собственными руками, включала женщину, которую он так страстно желал для себя.
На работу в то утро Гийом Ладусет пошел просто потому, что так было легче, чем объяснять, почему он не стал открывать контору. Устроившись за столом с чернильным пятном, сваха выпил кофе, а затем взял горшок с крошечными розовыми цветками в форме сердечка, что подарил ему почтальон, и убрал с глаз долой — на столик в глубине комнаты, рядом с кофеваркой. Он только-только сел на вращающийся стул, как открылась входная дверь. Это был Ив Левек.
К счастью для дантиста, в тот день у Гийома Ладусета не было никакого желания снова его бранить. Один раз он уже отчехвостил стоматолога, когда тот явился с жалобой на то, как отвратительно прошло рандеву с Сандрин Фурнье, и таки вынужден был сознаться, что не заплатил за входной билет рыботорговки, — после того как сваха пригрозил позвонить в аббатство и докопаться до истины. Столь велика была ярость Гийома Ладусета, что он настоял, чтобы Ив Левек в обязательном порядке явился на инструктаж в «Грезы сердца», перед тем как отправится на свидание с новой кандидаткой.
— У тебя все в порядке? — осведомился дантист. — Ты выглядишь… как бы поточнее выразиться… разбитым, что ли…
— Все нормально, — ответил Гийом Ладусет. — Просто мне слегка нездоровится.
— А что, чашечки кофе мне сегодня не полагается?
— Ой, прости. Не о том думаю. Да, а сколько уже сейчас? А то я часы дома забыл.
— Девять двадцать семь, — сообщил дантист, мысленно удивляясь, что, черт возьми, приключилось с усами Гийома Ладусета.
— Плевать на кофе! — Сваха достал из нижнего ящика стола бутылку «Пешарман» и два бокала. Наполнив оба, он протянул один своему клиенту и спросил, предлагая мисочку с грецкими орехами: — Орехи?
— Нет, спасибо, — ответил дантист, который и свои-то не знал куда девать.
Сваха сделал глоток.
— Вот так-то лучше. А теперь повторим урок. Итак, какие два слова ни в коем случае не должны сорваться сегодня у тебя с языка?
— Разбить пополам, — ответил дантист.
— Верно. Как и любые их производные. Вопрос второй: что ты должен сделать у билетного киоска?
— Купить билет.
— И?
— Купить второй для своей спутницы.
— Именно. Какие два других слова тебе не разрешается произносить в течение всего дня?
— Зубная нить.
— Верно. Также запрещается упоминать любые зубоврачебные процедуры, в которых, как тебе кажется, нуждается твоя спутница. Далее, почему нужно сделать комплимент женщине, похвалив ее платье?
— Потому что так больше шансов, что она его снимет?
— Нет! Нет, нет и нет! Потому что она потратила кучу времени на его покупку, еще кучу — разглядывая себя в нем и крутясь перед зеркалом, и еще одну — сожалея, что не купила другое.
— Понятно.
— И последнее. Как ты считаешь, могу я тебе еще чем-то помочь? Что-нибудь с внешним видом или еще что?
— Да нет вроде.
— Точно?
— Ну да.
— Уверен?
— Да.
— Окончательно?
— Абсолютно.
— Как скажешь. Итак, твоя новая визави будет ждать тебя на площади перед шато в Жумияке без четверти одиннадцать. Так что тебе лучше поторопиться. Я сообщил ей о твоих планах отправиться мыть золото, и она ответила, что всегда мечтала о мужчине — искателе приключений, так что у тебя уже неплохая фора. На сей раз все будет намного приятнее: целый день на солнце, на свежем воздухе, а не в каких-то там затхлых пещерах. У меня серьезные виды на вас обоих. И помни, с женщиной надо обращаться как с хорошим кассуле: игнорировать то, что прогоркло, получать удовольствие от утиной ножки и пожимать плечами, обнаружив маленькую зеленую пуговку. Удачи!
Ив Левек залпом опрокинул бокал, пожал руку свахе и поднялся с кресла с облупившейся инкрустацией. Домой он шагал так, чтобы не распариться и не испортить свежеотглаженную рубашку. Прежде чем завести машину, дантист еще раз взглянул на свое отражение в зеркале и, не найдя ни малейших признаков шарма, утешился широким оскалом. Сворачивая вправо у пастбища с рыжими лимузенскими коровами, дружно подмигивавшими всем и каждому, он попытался представить себе даму, на свидание с которой ехал, и подумал о том, сможет ли хоть она избавить его от этой зацементированности кишок.
Дантист наслаждался дорогой в Жумияк-ле-Гран, петлявшей в тени дубов и сосен, что позволяло, пусть и ненадолго, отдохнуть от ярости палящего солнца. Он был не до конца искренен с Гийомом Ладусетом, объясняя, почему решил пригласить свою будущую пару на мытье золота. Да, тем самым он демонстрировал ей свою инициативность и предприимчивость — качества, которые, как ему было известно, женщины весьма ценят в мужчинах, — однако истинные мотивы дантиста были совсем иными. Ив Левек решил, что, если вторая кандидатура окажется такой же мерзкой, как и грибная отравительница, у него по крайней мере есть шанс компенсировать те шестнадцать евро, что придется выложить за них обоих, если он, паче чаяния, вдруг наткнется на маленький золотой самородок.
Въехав на площадь перед чудесным замком, стоматолог припарковал машину в тени платана и вышел полюбоваться сказочными очертаниями остроконечных крыш и сторожевых башен с причудливыми статуэтками на фоне неба. Он распознал Правосудие с крошечным мечом и весами и как раз пытался определить, что за оружие держит Власть, когда почувствовал, что за спиной у него кто-то стоит. Стоматолог повернулся и оказался лицом к лицу с Дениз Вигье, бакалейщицей.
Ив Левек немало натерпелся от свахи за все эти годы. И когда Гийом Ладусет проковырял дыру в gros pain[30] их учителя, засунул туда лягушку и все свалил на него; и когда убедил дантиста, что накладные баки — это последний писк моды, и всучил ему пару, которую тот так ни разу и не надел, ибо очухался сразу, как только вышел из парикмахерской; и та пломба в 1987-м, которую парикмахер так и не оплатил; и разнос, что он устроил ему из-за коробки с дурацкими париками после той злосчастной переписи; и его никому не нужные советы насчет корнишонов; и, наконец, эта безумная попытка свести его с уродиной из рыбного фургона. И вот теперь, словно всего этого недостаточно, он, похоже, решил доконать его, подсунув мерзкую бакалейщицу, которую Ив Левек мог запросто пригласить и
