Пошел снег — сухой, колючий. Ледяные волны по-прежнему обрушивались на палубу, набегали на надстройки и, пенясь, откатывались обратно в море. Из рубки выскочил штурман, посмотрел в сторону темного горизонта, подошел к Склярову.
— В сорока милях берег. Скалы...
— Ну и что? — прервал его капитан второго ранга.
Штурман пояснил: в этом районе грунт скалистый, и лодки вряд ли решатся сюда зайти. Скляров не мог ему возразить, ибо вдоль берега густо тянулись подводные скалы.. Глубины в этих местах небольшие, в скалах — своеобразные лабиринты. Район для плавания весьма опасный. В самом деле, зачем лодкам тащиться к скалам? Поразмыслив, Скляров изменил курс, и корабль занял место левее гряды малых островков.
На мостик поднялся Грачев. Он протянул командиру папку с радиограммами, поступившими из штаба маневров. Это была сводка за сутки, но Склярова она не обрадовала, а еще более насторожила; уединившись под железным козырьком мостика, куда не проникал ветер, он читал депеши. Обстановка на учениях накалялась. Воздушные ракетоносцы «красных» нанесли внезапный удар по отряду надводных кораблей. Противолодочный крейсер, атакованный бомбардировщиками, вызвал на помощь истребителей- перехватчиков с ближайшего аэродрома; наши корабли «Москва» и «Красный Кавказ», получив радиодонесение от воздушного разведчика, неотступно преследуют три подводных ракетоносца «синих»; атомная подводная лодка «противника» пыталась атаковать крейсер «Мурманск», но ее обнаружили гидросамолеты и точно сбросили радиобуи, кольцом обложив ими лодку. Она пыталась уклониться неожиданным маневром, но попала в зону действия радиобуя, тот автоматически сработал и указал координаты ее местонахождения. Гидросамолет снизился над морем и сбросил на лодку самонаводящуюся торпеду. Лодка вышла из игры. Корабли «красных» на полуострове Рыбачий высадили морской десант. Скляров бывал в тех местах — берег там крут, гранитные скалы, серые громадные валуны...
«Везде кипит боевая работа, и только у нас тишь да гладь», — подумал Скляров.
Он читал дальше. Одно из донесений насторожило его. В океане постигла неудача ракетный крейсер, который был торпедирован подводной лодкой «синих». Оказывается, вахтенный акустик крейсера принял шумы винтов подводной лодки за косяк рыбы, и это стоило кораблю крупной неприятности.
«Вот-вот, за косяк рыбы», — вздохнул Скляров. Он отдал Грачеву папку, а сам запросил пост акустиков. Вахтенный ответил, что на глубине тихо, и все же капитан второго ранга предупредил — слушать внимательно, потому что лодки могут находиться где-то рядом.
Скляров пригласил на мостик замполита капитана второго ранга Леденева и попросил еще раз пройти по боевым постам, поговорить с людьми, ознакомить их с ходом маневров. События на всех морских театрах развиваются с нарастающим размахом, и кто знает, как поведет себя «противник».
— Меня что волнует? Если атомные лодки «синих» попытаются в нашем районе занять позиции для залпа, тогда корабль окажется в эпицентре «боя», — сказал Скляров. — Сплоховать нам нельзя. А ребята уже приустали, глаза от бессонницы слипаются. Вот вы с людьми и поработайте, не дайте им скиснуть.
Замполит сказал, что слабаков вроде нет. А кое-кто просто молодец. Например, Котапов. Всю ночь не спал. Радиометристы у него молодые, за ними глаз да глаз нужен.
— Так ведь наше дело такое — учить людей...
Скляров задумчиво глядел на свинцовое море. Оно хранило тайну, спрятало в своих глубинах подводные лодки «синих». Приказ адмирала гласил: не дать «противнику» осуществить свой замысел. Он попытался представить себе размах учений. В маневрах участвуют все флоты. На различных широтах Мирового океана пролегли их курсы. Борьба сил «синих» и «красных» приобретает упорный характер. И в этом районе идет незримое противоборство. Атомные подводные лодки «противника» стремятся нанести удар по главной базе флота, уничтожить надводные корабли и аэродромы... Надо быть настороже.
«Лодки где-то неподалеку, — неотступно думал Скляров. — Они скоро начнут действовать».
Корабль изменил курс и попал в полосу течения. Его то и дело сносило в сторону, тут требовалась точная штурманская прокладка. Скляров заглянул в рубку штурмана. Лысенков возился у столика без тужурки, в одной рубашке.
— Что, жарко? — спросил командир.
Лысенков выпрямился.
— Жарко, товарищ командир, — отозвался тот. — А я только хотел к вам...
— Что?
— В этом месте, где мы находимся, сильное течение, ни одна лодка сюда не зайдет.
— А мы сейчас развернемся — и к острову. Грунт там илистый, и лодки могут воспользоваться...
— Не исключена возможность, товарищ командир...
Корабль шел вдоль скалистого острова. На каменистых выступах вскрикивали чайки. Скляров небрежно бросил:
— И птицам не спится...
Вдали, на фоне посветлевшего неба показалась скала. Скляров мысленно представил себе мрачную глубину, каменные глыбы под водой и, возможно, притаившуюся там лодку. Она, наверное, выжидает, пока «Бодрый» уйдет подальше и тогда... тогда даст ход. «Но я не позволю ей первой атаковать корабль, — усмехнулся в в душе Скляров. — Не позволю, если даже придется подойти впритык к скале».
Скляров хорошо знал своих людей. Знал, на что способен каждый. И все-таки больше полагался на свое искусство командира. С волнением, которое знакомо только тем, кто бывал в бою, ждал он встречи с «противником», но не хотел, чтобы противник оказался слабым и он бы легко одолел его. То, что дается легко, то и легко уходит из сердца. А Скляров стремился к тому, чтобы каждый выход в океан был для моряков суровым экзаменом на зрелость и волю к победе. «Если глоток морской воды вызывает у тебя тошноту, то берегись: как бы звук выстрела не вызвал медвежью болезнь», — говорил он морякам. Люди понимали его с полуслова, с полужеста. Все, что он знал и умел, он отдавал так просто и так доходчиво, что это даже не бросалось в глаза. Человеку казалось, будто он сам до всего дошел.
Ну, а этот поход, чем он кончится для «Бодрого»?
4
— Что там у вас, Белый?
Влас Котапов, сидевший неподалеку от вахтенного радиометриста, изредка бросал косые взгляды на экран станции. Вечная его привычка. Ему казалось, что другие могут пропустить что-то очень важное. Себя же он считал умельцем «на море все замечать». И, пожалуй, это была правда. Кто-кто, а Котапов, как шутил замполит, «имел кошачьи глаза».
— Сигналы от скалы, товарищ капитан-лейтенант! — воскликнул матрос.
— Молодец!..
Влас сделал в журнале запись и устало откинулся на стул-вертушку. Его взгляд упал на стол, откуда смотрел выпученными глазами черный кот-сувенир, подаренный ему дочуркой в день рождения, за неделю до выхода в море.
— Папка, Васька глазастый, как и ты, — сказала семилетняя Марина. — Корми его рыбкой.
Влас посмотрел в зеркало. Да, Марина права — глазастый он.
Этой осенью дочь пойдет в школу. Портфель ей Влас купил, книжки тоже, а форму еще не сшили. «Вот вернусь с моря и схожу в ателье».
Белый уже далеко не новичок, читает экран, как книгу, он еще ни разу не подвел капитан-лейтенанта. Власу он давно приглянулся. Пришел на корабль прошлой осенью. Роста невысокого, с рябоватым лицом. «Меня мамка в жите нашла, потому я и рябенький», — с улыбкой сказал он Котапову.
— А родом откуда? — спросил тогда Влас.
— С Дона. Хлебопашец... А вас я давно знаю. — И он по-мальчишечьи ущипнул себя за нос.
— Что? — Брови у Власа прыгнули.
— Говорю, знаю вас. Вы с Кубани, из станицы Шкуринской, да? В учебном отряде про вас слышал. И что наградили вас, знаю. А правда, что лодка была атомной?
