адмирал все еще на левом крыле мостика, продолжал: — А я, комиссар, не хочу ударить в грязь лицом. Ты знаешь, человек я горячий, но не ради славы пекусь — слава, она, комиссар, горькая, если ты за нею гоняешься. А я хочу, чтобы она сама меня нашла. Ну это так, к слову. Знаешь, что меня пугает вот сейчас, в данную минуту?
— Ну?
— Как бы посредник не устроил нам баню. Нет, не за себя боюсь, — тут я тверд, любой приказ выполню, если даже придется нервишки пощекотать. За своих людей переживаю. А он обязательно что-нибудь для нас придумает...
Скляров хотел еще что-то сказать, но тут подошел к нему адмирал.
— Штурман давно плавает на «Бодром»? — спросил он.
Скляров ответил, что три года. Не преминул добавить, что дело свое Лысенков знает, правда, иногда тороплив, но грубых ошибок в кораблевождении не допускал, и он, командир, им вполне доволен.
— А что, товарищ адмирал?
— Вот, вот, торопится штурман. В прокладке курса неувязка была...
«Уже заметил!» — подумал Скляров и как-то некстати сказал:
— А лодки «противника» по-прежнему не дают о себе знать.
Адмирал поднес к глазам бинокль и словно бы невзначай обронил:
— Они ведут разведку, занимают позиции для нанесения ракетных ударов.
— Здесь? — насторожился Скляров.
— В океанах и морях, — уклонился от прямого ответа посредник.
И вот это еще больше насторожило командира «Бодрого». Он хотел было спросить, много ли лодок в этом районе, но тут же раздумал, потому что строгость адмирала ему мигом передалась, и он замялся. Почему-то подумалось, что там, на берегу, когда посредник станет докладывать начальству свои замечания по «Бодрому», он, должно быть, скажет и о неувязке с курсом... Ему казалось, что адмирал вот-вот станет давать вводные. Пусть дает, но только не сейчас: люди на боевых постах напряжены до предела, у каждого один и тот же вопрос: где лодки «синих»? С огорчением Скляров думал о том, что и эти шестые сутки поиска «противника», вероятно, пройдут безрезультатно.
Адмирал тем временем стал листать вахтенный журнал. Его заинтересовала короткая запись:
«В 03.45 обнаружен перископ подводной лодки».
Он закрыл журнал и с явной иронией в голосе спросил:
— Перископ?.. Странно, весьма странно. Перископ в районе, где корабль ведет поиск. Доложили об этом?
— Нет, товарищ адмирал. Не были уверены...
— В чем? — Рудин уставился на него своими карими, круглыми глазами, над которыми топорщились кустистые поседевшие брови.
Скляров обдумывал ответ.
— Я не был уверен в том, что это перископ, — наконец сказал он.
— Тогда зачем сделали запись в вахтенном журнале? — И опять адмирал уставился на него.
Скляров сказал, что начальник радиотехнической службы капитан-лейтенант Котапов, который стоит сейчас вахтенным офицером, ничуть не сомневается в том, что на экране был сигнал от перископа подводной лодки. Точка жирная, как клякса. Потому-то и появилась запись в вахтенном журнале.
— Ну, ну, — неопределенно молвил адмирал. — А доложить в штаб все же следовало. Как вы сказали, Котапов?
— Он самый.
— Я его знал еще лейтенантом, отличный мастер, ему вполне можно верить.
— Значит, был перископ? — улыбнулся Скляров.
Лицо адмирала стало вмиг хмурым. Он нехотя бросил:
— Вы уж тут сами разберитесь...
«Да, теперь можно не сомневаться, что то был перископ», — подумал Скляров. От этой мысли ему стало веселее, он почувствовал себя уже свободнее.
Корабль взял мористее. И вдруг послышался доклад акустика:
— Слышу шум винтов! Эхо по пеленгу сто двадцать! Предполагаю — лодка!
Эти слова, которых ждали пять суток, прозвучали, как взрыв.
Скляров, словно забыв о посреднике, схватил микрофон:
— Классифицировать цель! — И, обернувшись к вахтенному офицеру Котапову, приказал: — Сигнал боевой тревоги!
Но странное дело — дель не перемещалась. Сначала Скляров подумал, что обнаружена не лодка, а какой-то металлический предмет, быть может, затонувшее судно, но потом вспомнил о шуме винтов. «Нет, Морозов не может ошибиться», — успокоился он.
Но вот цель сдвинулась с места. Лодка маневрировала, обходя «Бодрый» правым бортом.
— Эхо, пеленг сто шестьдесят!
— ...Пеленг сто пятьдесят!..
Заваливаясь на горбатой волне, корабль изменил курс.
Адмирал спокойно наблюдал за действиями командира. А Скляров нервничал: «Уходит под прикрытие скал. Уходит...» Резким, отрывистым голосом он скомандовал:
— Право руля, на румб сто сорок!..
Застыли в напряженном ожидании минеры и торпедисты.
— Эхо, пеленг сто сорок! — докладывал акустик.
«Еще минута — и атакую лодку», — подумал Скляров. И вдруг посредник сказал:
— Командир корабля «вышел из строя»!
У Склярова дрогнули брови, он даже не пошевелился. Ему показалось, что он ослышался.
— Я вас не понял, товарищ адмирал, я...
— Вы «убиты», ясно? — и взглянул на Комарова: — Старпом, ваши действия!
Скляров никак не ожидал, что в самое ответственное время адмирал даст вводную. На миг им и впрямь овладела растерянность, но сразу повеселел, когда старпом продублировал по радиотрансляции вводную посредника и принял командование кораблем. Момент атаки лодки все же был упущен, но старпом мигом увеличил ход. Корабль летел как на крыльях, но лодку еще не настиг. Послышался голос акустика:
— Есть контакт!
Скляров стоял в сторонке и мял в руках кожаные перчатки. Корабль резко скатился влево, и он боялся, что Комаров этого не заметит и начнет бомбометание. Не вытерпел, окликнул старпома и хотел подсказать но адмирал резко его одернул:
— Вас здесь нет, ясно? Прошу не вмешиваться...
Комаров сам успел исправить курс.
«Молодчина, не растерялся», — про себя похвалил его Скляров.
— Рулевой, право руля пять градусов, — приказал старпом.
Он ждал, когда корабль окажется над субмариной, чтобы произвести бомбометание. Комаров действовал решительно, пытаясь заставить лодку всплыть. Адмирал, однако, решил усложнить поединок с подводным «противником». Он дал новую вводную: старпом «ранен», вахтенному офицеру принять командование кораблем. Вот когда Скляров сдрейфил не на шутку. Он боялся, что Котапов не сможет завершить атаку.
Однако опасения Склярова были напрасны. Влас Котапов буквально преобразился.
— Корабль, слушай мою команду!.. — резко бросил он в микрофон и, как заправский командир, стал отдавать экипажу четкие приказания. Он запросил у штурмана курс лодки и тогда скомандовал рулевому: — Курс двести десять!
Скляров тяжко вздохнул: Котапов ошибся на десять градусов. Надо было взглянуть на прокладку.
«Не спеши, — мысленно сказал он ему, — посмотри на карту. Лодка уйдет... Она уже ушла...» И как бы в подтверждение его слов из поста акустики донеслось: контакт потерян!
