выпрямился и выстрелил в него из автомата.
Двое с сербской стороны стояли все это время неподвижно. Оставшийся в живых босниец подошел к ним и, как показалось наблюдателю, обменялся рукопожатиями. Затем все трое разошлись: двое – в сторону сербов, один – в сторону боснийцев. Четвертый остался лежать на ничейной территории.
В 16-55 по местному времени в Сараево в районе еврейского кладбища произошла перестрелка. Один человек, предположительно, убит. Источники с обеих сторон не сообщили подробностей.
Район перестрелки совпадает с местом предполагаемого контакта Доктора со связным. В контрольное время ни Доктор, ни связной на связь не вышли. Предполагаем возникновение нештатной ситуации. Необходим запрос в штаб сил ООН по поддержанию мира для уточнения подробностей. Одновременно задействуем вариант подстраховки. Скату прибыть в Сараево не позднее 2 марта, работать по программе «Интерпол» – «Пресса». Техническим службам подготовить отход по схеме «Север».
Сроки исполнения – не позднее 20-00 1-го марта текущего года. Команда к исполнению – «Пароль».
Информация из штаба 8-го парашютно-десантного полка морской пехоты Франции подтверждает гибель одного, подчеркиваю, одного человека в районе предполагаемого контакта Доктора со связным. Есть основания предполагать, что погиб Доктор. Установить местонахождение связного не представляется возможным.
Скату действовать самостоятельно, в контакты вступать только в случае крайней необходимости.
Подтверждаю готовность к выполнению команды «Пароль».
Приступить к исполнению команды «Пароль».
Два дня, целых два дня у меня не происходит ничего знаменательного. Жизнь решила, что за последнее время я израсходовал достаточно нервной энергии и пора переходить в режим релаксации или, скорее, накопления этой самой энергии. Более того, даже в нашей лучшей в мире газете для меня наступила пауза. Кто-то очень богатый, или просто очень знакомый с главным редактором, благополучно заменил материалы отдела расследований на заказной кирпич объемом в полосу и даже с фотографией.
И я просто счастлив. Корреспондентам гораздо хуже – они живут от гонораров, а мне наш Главный, он же учредитель, платит, во всяком случае, должен платить, ежемесячно, независимо от написанного. У меня большое преимущество. Особенно приятно ощущать это именно в такие моменты. Писать не надо, а зарплата идет. Ни во вторник, ни в среду, несмотря на то, что действительно начинается весна, все течет и все изменяется. По этому поводу я настолько расслабился, что перестал читать газеты, смотреть телевизионные новости и уперся в видушник. Спасибо друзьям из Голливуда. Боевик на экране – это гораздо интересней, чем боевик в жизни. Маленький человек сражается с системой и побеждает. Либо у них маленькие люди – самые мощные в мире, либо систему надо менять. Вообще, американцев я давно подозревал, поначалу чисто теоретически, поскольку живого американца пока в глаза не видел. Но год назад мне удалось преодолеть этот пробел в своем образовании. К нам в редакцию приехал консультант из Соединенных Штатов. Старый газетчик вышел на пенсию и при поддержке какого-то фонда явился в независимую Украину поднимать независимую прессу. Наш еженедельник, куда американец попал на целый месяц, был, по общему мнению редакции, на недосягаемой высоте и без вмешательства западных профессионалов. Личным негласным распоряжением Главного американца прикрепили ко мне. От него я наслушался всякого, но главное, что вынес из бесед, – это полное непонимание американцами нашей специфики. Семидесятилетний пенсионер свято верил, что мэр города в связи с выборами будет очень болезненно реагировать на критические выступления в прессе. Он был уверен, что информация о наших спортсменах, победивших на Олимпиаде, должна находиться на первых полосах. Я чуть не свел с ума переводчицу, на примерах объясняя наивному иностранцу нашу специфику. Но окончательно я прозрел после разговора за столом у меня дома. Теща и жена принесли на стол наши вареники, которые жена Джека обозвала итальянскими равиолями, а мы, поговорив о политике, перешли к истории. Оказалось, что Джеку довелось воевать в Корее.
– Эти северные корейцы, – в завершение разговора сказал Джек, – ведут себя совершенно недопустимо. Они отказываются выполнять наше требование о свертывании ядерных программ.
– А почему они должны выполнять ваши требования? – прикинувшись наивным, спросил я и тут же испугался за состояние здоровья гостя.
Американец чуть не поперхнулся вареником и назидательно сказал:
– Они должны выполнять наши требования!
– Ладно, предположим, республика Гана потребует, чтобы США прекратили всяческие атомные разработки.
– А почему это Гана полезет в наши внутренние дела?
– А почему Америка лезет во внутренние дела Северной Кореи? – вопросом на вопрос ответил я и налил Джеку вина.
Тот задумался и размышлял, пока не осушил два бокала. По его лицу я понял, что он в совершенно искреннем недоумении. Он действительно никогда не задумывался об исключительном положении своей страны.
– Действительно, – наконец сказал он, а я перевел разговор в другое русло.
С тех пор я смотрю на американцев как на недостаточно информированную нацию. Зачем им знать, как оно на самом деле. Им достаточно того, как оно все видится им. Из общения с тем же Джеком я понял, что свои боевики американцы смотрят с таким же интересом, как и мы. Для них это тоже нечто фантастическое и невероятное.
Целых два дня я наслаждался покоем и даже начал забывать о своих переживаниях. И, как оказалось, напрасно. Чертова жизнь лупит, если не сразу в лоб, так с вывертом по печени. Очередной этап моих неприятностей снова начался со звонка Главного. В 9-15 он вытянул меня из-за стола.
