– Нам нужно быть там, а мы все еще здесь, – сказал я честно.
– Я тут работаю, на «ВИДе», – сказал парень. – Святослав.
– Саша, – представился я.
– Иван, – присоединился Носалевич.
– Бумаг у вас нет никаких? – констатировал Святослав.
– Ясный штепсель! – заявил Носалевич.
– Я не могу вас провести по своему удостоверению. Давайте сделаем так. Идем к служебному входу, я показываю свою ксиву, а вы идете вслед за мной, будто и у вас точно такие же.
– Я вас жду здесь, – сказал осторожный Парамонов.
– Интересно, ментозавр будет сразу стрелять или все-таки даст предупредительный выстрел? – задумчиво сказал Носалевич.
Первым мимо часового в неизменном бронежилете и с автоматом прошел Святослав. Следом с видеокамерой наперевес двинулся Носалевич. Замыкал группу прорыва я, с фотоаппаратом Парамонова в руках. Но, судя по всему, милиционеру за целый день так примелькались телевизионщики, что он смог только заглянуть в протянутое Святославом удостоверение.
Мы нырнули в подвал и через подземный тоннель пошли к залу. Оказалось, что и внутри телестудии тоже соблюдается очередность доступа. Возле лифта имел место небольшой ажиотаж. На этот раз формировалась группа телеведущих. Мы втроем присоединились к ним и, прибыв на третий этаж, вклинились вместе с остальными в общий поток. Музыка, тихий говор и масса всяческих камер – от фото до видео. Мне удалось впихнуть Носалевича за ограждение, и он, мгновенно приняв деловой вид, стал искать необходимые точки съемки и ракурсы.
– Иван, если что – тебя возле входа будет ждать Парамонов, – шепотом сказал я. Вместе с потоком прощающихся мы прошли мимо гроба и отправились к выходу.
При осмотре тела в городском морге Сараево установлено, что смерть наступила в результате трех пулевых ранений. Одна пуля попала в область сердца, одна – в позвоночник и одна – в голову. По мнению врача, все три ранения были смертельны. На руках убитого обнаружены следы от веревки. На правом плече – родимое пятно круглой формы диаметром пять сантиметров. Отпечатки пальцев сняты.
По нашему мнению, действия снайпера в данном случае нехарактерны для местных условий, особенно при наличии антиснайперских команд ООН.
В результате на месте выстрела снайпер подвергся обстрелу со стороны специальной группы сил ООН по поддержанию мира и, предположительно, был уничтожено. Подробное обследование места расположения снайпера невозможно в результате противостояния боевых групп конфликтующих сторон.
Полученные сведения позволяют с большой степенью достоверности предположить, что убитый в Сараево и связник Доктора – одно и то же лицо. Вызывает сомнение тот факт, что связной был убит случайно. Предлагаю информировать Ската о возможном провале цепочки связи и представить ему самому определить целесообразность контакта с источником информации. Продолжать действовать по программе «Интерпол-Пресса». Передать Скату всю информацию о расположении опорных точек схемы отхода «Север».
Получилось как-то само собой, что Святослав отправился с нами в Дом кино. Обычно я пресекаю все попытки садиться нам на хвост, но в данном случае долг платежом красен. Если я человеку должен, то должен. Тем более, что особой конкуренции Святослав не представлял – у нас разные рынки сбыта. И нет на свете ничего более бесполезного, чем тележурналист без телекамеры.
В Доме кино был праздник. По контрасту с Останкино вообще показалось, что люди просто прожигают жизнь. В здание вальяжно входили виновники торжества, веселые и счастливые. Их нельзя ни в чем обвинять. Премьера была назначена уже давно, стол для банкета накрыт – нужно праздновать, а траур… Как бы телевидение и пресса ни старались в те дни пред ставить траур всенародным, не то что весь мир – вся Москва жила обычной жизнью.
Мои сомнения подтвердил Святослав, которого я поил кофе в баре на первом этаже Дома кино. Парамонов с Носалевичем отправились на свободную охоту, намереваясь разжиться интервью, а мы сели за столик в полумраке и пили кофе, наблюдая за тем, как возле стойки ест Евгений Моргунов.
– Запомни, Саша, – со снисходительностью столичного жителя к провинциалу говорил Святослав, – когда говорят, что пришла вся Москва – это значит, что мероприятие посетили родные и близкие плюс постоянная тусовка. Актерская или там музыкальная. Если упоминают, что не осталось ни одного равнодушного – желающих попасть на мероприятие было больше чем мест в зале. Ну, а если пользуются такими словами: «всенародный», скажем, отклик – ну, тут в дело пошли двадцать тысяч политически активных жителей Москвы и Подмосковья. Заговор кровавого ГКЧП против всенародно избранного парламента, равно как и заговор кровавого парламента против всенародно избранного президента, вызвал на улицы те же самые двадцать тысяч. Эти же люди пришли сегодня к Останкино, чтобы принять участие и поглазеть. Когда ты находишься внутри этой толпы – все в порядке, – ощущаешь себя в самой гуще жизни народной. А когда сравнишь эти цифры с количеством населения в Москве и ближнем Подмосковье – понимаешь, что страшно узок их круг и страшно далеки они от народа. И в результате побеждает не тот, кто защищает права народа и пользуется его поддержкой, а тот, кто лучше организован и лучше подготовлен ко всякого рода неожиданностям.
– Или в лучших отношениях с армией.
– Ничего подобного. Суди сам. В девяносто первом году несколько сотен единиц бронетехники, или даже несколько тысяч, не смогли взять Белый дом. В девяносто третьем году тот же Белый дом был взят при поддержке десятка танков. Побеждает тот, кто лучше усвоил правила. Кто знает, когда нужно выступать поборником демократии, а когда применить силу.
– Это ты о вашем президенте?
