смертоносным, причинить страдания и боль, погубить самого заклинателя, но их суть всегда лишь повторяла существующие в природе законы. Брала за основу устои, сложившиеся за долгие века.
Что же касалось некромантии, то Вивьен полагал эти знания запретными. Касаться их — все равно, что идти против собственной сути. Поднимая из могил усопших, создавая из мертвых останков новые формы жизни — разорвать бесконечный круг жизни и смерти. Алхимик с трепетом думал о том, какие же поистине необъятные бездны открывались ступившим на путь тлена. Как мог человеческий разум выдержать таившиеся в ней ужасы и остаться прежним, сохранив рассудок? На счет того, что личи обладают рассудком, у Вивьена сомнений не было. Но насколько тот остался прежним? Окунувшись в гнилостное марево, можно ли не потерять себя? Или черная пелена стирала прежнего, чаще всего сильно мага, превращая его разум во вместилище озлобленной скалящейся пустоты, лишенной даже зачатков сострадания? Искореженное подобие жизни уже не могло быть благом, становясь черным проклятьем.
Именно такое проклятье сейчас вплотную приблизилось к путникам. Из его горла то и дело вырывалось глухое рычание. Лапы ступали мягко, бесшумно. Алхимик сам себе казался диким зайцем, который притаился в удобном схроне и теперь ожидал — пройдет ли мимо смертоносный хищник?
Сколько могло продолжаться это противостояние? Вивьен видел, что Мили находится на грани. Вихри под ее ногами улеглись, раненая нога коснулась земли. Девушка поморщилась, но не проронила ни звука. Еще немного — и заклинание изнанки рухнет ко всем чертям, а тогда счет времени пойдет на мгновения. Кто первым нанесет удар, тот и одержит победу. И Вивьен собирался ее одержать, даже если бы она стала иллюзорной и лишь отстрочила неизбежное.
Мозг алхимика судорожно работал, выискивая пути к безопасному отступлению. Но ничего путного в голову не приходило. По всему выходило — сделай единственный шаг, скажи громкое слово и все, ты обнаружен. Как хотелось, чтобы магия обладала куда большими возможностями! Вивьен подумал, что чем сильнее заклинание, тем большие на него накладываются ограничения и условия. Ярким тому примером послужили Радужные Мосты. Стоило уничтожить одно единственное звено, и нерушимое заклинание развеялось за считанные дни.
«Отвлечь», — металась настойчивая мысль. Но как? Вивьену казалось, что чудовища вполне способны простоять так целую вечность. Куда торопиться тем, кто не замечает течения времени? Кто не боится смерти. Кому незнакомо чувство усталости, голода, самосохранения, да и все остальные чувства тоже.
«Голод… голод… А вот голод вы должны испытывать. Иначе, зачем жрете?» — перед глазами встал тракт и окровавленная трава с разбросанными вокруг кусками человеческой плоти. Но надеяться на то, что чудовища проголодаются и уберутся восвояси, алхимик не спешил.
Все разрешилось само собой. В лесу раздался протяжный стон. Он звучал всего в каких-нибудь трех десятках футов от дороги. Внимание чудовищ тут же переключилось на него. Морды повернулись в сторону леденящего кровь звука, раздалось невнятное рычание. Алхимик мог бы поклясться, что оно было недовольным. Будто адских созданий отвлекли от любимого дела.
«Отвлекли от выслеживания добычи. Отвлекли от охоты», — подумал алхимик, и его передернуло.
— Хозяин, — одними губами прошептала чародейка.
Однако сказанное было лишним. Вивьен уже и сам все понял. Приближение лича могло говорить лишь об одном — все так или иначе вскоре закончится.
«Нашли волки зайчика», — нервно подумал воин и криво усмехнулся.
Напряжение достигло пика. Пот заливал глаза. Но ни алхимик, ни Мили не решались пошевелить даже пальцем.
Ближайшее к путникам существо отвернулось от леса и принялось водить обезображенной мордой возле ног чародейки. Казалось, девушка перестала дышать. Чудовище снова зарычало, раскрыло пасть.
«Сейчас перекусит», — подумал Вивьен, глядя на длинные кривые зубы. Перед взором алхимика невольно сгустилась картина того, как эти зубы смыкаются на ноге девушки. Как сминается и рвется плоть, начинает трещать кость. И крик, безудержный крик боли поднимается над тропой, превращаясь в посмертный хрипящий вопль.
Вивьен до боли прикусил губу, отгоняя кровавое видение. Что ж, он, скорее всего, успеет перебить хребет этой твари и остановить следующую. Мили возьмет на себя подоспевшего лича, а потом…
Стон раздался снова. На этот раз отдалившись, он звучал заметно тише. Существо, все это время стоявшее в стороне, сорвалось с места и опрометью, не разбирая дороги, бросилось на зов. Замершее же возле Мили, отступало медленно, неохотно. Оно то и дело поглядывало на дорогу, будто надеясь, что там вот-вот появится вожделенная добыча. Наконец, издав пронзительный, переходящий в визг, рык, чудовище направилось к деревьям. Его шаги становились все быстрее, пока не превратились в бег. Еще мгновение — и кошмарное создание скрылось в ярко-зеленой листве.
Мили выдохнула и осела на землю. Вивьен не мог поверить в неожиданную развязку. Впору было благодарить неупокоенного мага, который, сам того не зная, спас незадачливых путников.
— Мы все еще невидимы? — еле слышно спросил Вивьен, когда треск кустов, ломающихся под напором бегущих чудовищ, стих.
Чародейка кивнула.
Алхимик не стал допытываться подробностей. Они сейчас были неважны. Вполне хватало того, что мерзостные твари, наконец, исчезли из виду. И, судя по едва доносившимся звукам, убежали весьма далеко. При этом на земле и кустах они оставляли хорошо различимый след из небольших комков крови и слизи.
«На ходу разваливаются», — отстраненно подумал Вивьен и сел возле девушки. Как-то сразу почувствовалась вмиг навалившаяся усталость. Напряжение постепенно отпускало. Идти дальше не было никаких сил. Алхимик решил, что не случится ничего страшного, если они немного отдохнут.
«Главное — не дать себе окончательно расслабиться», — думал он, наблюдая за поникшей, осунувшейся чародейкой, которая, как ему казалось, готова была тут же уснуть.
Вивьен прислушивался к лесу, всматривался в густые заросли. Солнце стояло достаточно высоко, и потому алхимик надеялся успеть пройти еще хотя бы несколько миль, пока не станет темно настолько, что нельзя будет рассмотреть тропу.
— Ты как? — шепотом спросил он Мили. Вивьен ненавидел себя за такие вопросы, но знать о состоянии чародейки и удерживаемого ею заклинания было жизненно необходимо.
Девушки снова кивнула. Алхимик понимал все то напряжение, которое она недавно испытала и все еще продолжала испытывать, но такой ответ воина не мог устроить. Требовалась более подробная информация. Тыкаться носом подобно слепому котенку равносильно самоубийству.
— Мили, не молчи, — вновь обратился он к чародейке. — Мне надо знать, что мы имеем. Знать, на что рассчитывать.
— Пока что в основном имеют нас, — устало усмехнулась девушка. — Мы терпим и идем дальше.
— Но прошли-то далеко.
— Да уж. Я удержала заклинание. Они нас не увидели.
Алхимик выдохнул. Он все еще опасался, как бы твари не навели на них личей.
— И знаешь… — Мили задумалась. — У меня такое ощущение, что эти безмозглые создания натасканы на выслеживание таких, как мы с тобой. Они нас чуяли каким-то совершенно непонятным мне образом. Понимаешь, для них нас здесь не было. Не то, чтобы мы просто невидимы. Нас не должно здесь существовать ни для кого. То есть ни запаха, ни шума — ничего. Даже отголосков заклинания.
— А они заподозрили наше присутствие сразу, как мы вышли из-за кустов, — поддержал ее Вивьен.
— Я заметила, — голос Мили звучал растеряно. — Это далеко не адские гончие. Те бы прошли мимо и не почесались. Я не могла поверить сначала, а теперь не могу закрывать глаза на очевидное. Личи не могут, не должны жить в одной куче. Это все равно, что посадить в один ящик голодных крыс. Нанести каждой ранку так, чтобы шла кровь, и поместить в одну коробку. Что будет?
— Перегрызутся? — предположил алхимик. — Я не силен в крысах. Но если ты спрашиваешь…
— Угадал. Они разорвут друг друга. Так поступают многие животные. А теперь представь ту же самую ситуацию, но в коробку сунули магов. И не рядовых заклинателей, а по-настоящему амбициозных сильных
