наплевать – спит жилец или нет.
Капитан вошел. На основном экране было видно, как жилец остановился посреди комнаты, обернулся к двери.
Монитор погас, оставив надпись «Допуск». На самом интересном месте, привычно вздохнул наблюдатель и сделал запись в регистрационной книге.
– Хочу с вами посоветоваться, – не здороваясь и не извиняясь, сказал Горенко.
– Прямо сейчас? – удивился Гриф.
Он и вправду испытал легкое удивление. Капитан нервничал. Не хотел нервничать, не хотел выдавать своего настроения, пытался даже привычно ухмыляться, но получалось у него все это малоубедительно.
Капитан скептически посмотрел на постель на полу, обошел ее и сел на стул возле письменного стола. Коробочку свою, серо-зеленую, поставил на стол перед собой.
– Мне нужен совет, – сказал капитан.
Его пальцы выбивали энергичный ритм по крышке стола, коробочка подрагивала.
– Попробуйте кулаком, – посоветовал Гриф. – По столу. Или об стену. Станет больно, проблемы немного отступят. И вы сможете наконец родить то, что вас так гложет.
– Гложет, – повторил капитан. – Меня гложут проблемы… Вашу мать!
Капитан замахнулся кулаком, но руку удержал, аккуратно поставил кулак на стол.
– Главный врач так и не приехал, – сказал Горенко.
– Ну… – улыбнулся Гриф, усаживаясь в кресло. – Этого следовало ожидать…
– Вы не поняли. Он на самом деле не приехал. Поезд прибыл своевременно, но главного в нем не было.
– И что это должно значить? – поинтересовался Гриф.
– Он, если задерживался, должен был сообщить о своей задержке. И не сообщил.
– Так, увлекся, задержался, попал под машину, в конце концов.
– Вместе с сопровождающим? – осведомился капитан.
Главврач Адаптационной клиники не передвигался в одиночку. Главврач Адаптационной клиники был лицом значимым, посему его всегда сопровождал человек. И если главврач вдруг забывал о каком-то пункте инструкции, то сопровождающий сообщал об этом. Не главврачу, а капитану Горенко.
– Но он тоже на связь не вышел, – тихо сказал капитан. – Я даже представить себе не могу…
Капитан ошибался – он вполне мог бы себе все представить. Ничего такого, совершенно фантастического не произошло.
Главврач вышел из лифта, прошел по вестибюлю, оглянулся, отыскивая взглядом свою «тень». Тот сидел в кресле, недалеко от дежурного, читая газету. Очень мирная картинка. Если бы главврач знал, что последние сорок минут его сопровождающий сидит вот так, неподвижно, глядя на одну и ту же страницу газеты, то, наверное, почувствовал бы легкое беспокойство. Или даже нелегкое.
Но главврач этого не знал. Возможно, он должен был почувствовать неладное, обратить внимание на неподвижность лица своего сопровождающего, на его зрачки, сузившиеся до размера булавочной головки. В Клинике с таким сталкиваться приходилось неоднократно. Но ведь то в клинике…
Освещение в вестибюле было не слишком ярким, но и не тусклым. Освещения хватало, чтобы, скажем, почитать газету. Вот нить, наверное, рассмотреть было куда сложнее. Даже если бы она висела в воздухе.
Но человек, сидевший в дальнем углу вестибюля, такой небрежности, естественно, позволить не мог. Нить аккуратно выскользнула из его ноги и вошла в ковровое покрытие тут же, возле туфли. Требовался некоторый опыт для того, чтобы вслепую направить нить через весь вестибюль под ковролином. У носителя такой опыт был. Не зря он хвастался перед майором Ильиным.
Подвесив клиента на нить, носитель осторожно выжег его сознание. Сам носитель называл это – «превратить в растение». Это было не так интересно, как управлять висящим, но намного забавнее, чем просто убивать.
Убивать носителю тоже нравилось, но управлять было… изысканнее, что ли. Приятнее.
Вот, например, этим уверенным, явно наделенным властью господином, с кожаным портфелем в руке.
Тут нужна была особая сноровка, талант, чтобы всего за пять-шесть секунд, пока он остановился возле подвешенного, ввести нить и обработать на покорность.
Потом нить стремительно ушла в своего носителя. Носитель встал – не торопясь, но достаточно энергично. Посмотрел на свои ручные часы – старомодные, механические, «Слава» – и пошел к выходу.
Тут приходилось рисковать, сканеры могли срисовать метр нити, соединившей носителя и жертву.
Но с этим приходилось мириться как с неизбежностью.
Носитель вывел клиента на поводке, подвел к машине, страшной ильиновской «тойоте», приказал сесть на заднее сиденье и выключил.
Ничего фантастического не произошло. Ну разве что, когда обнаружили перед самым закрытием присутственного места, что человек, сидящий в вестибюле, ведет себя, мягко говоря, неадекватно, тревога не была поднята. Наверх сообщили, но дальше информация не пошла. Горенко, например, остался в полном неведении.
