устраивать драку с перестрелкой? Если бы они хотели нас убить, не отдавали бы приказ лечь на пол. Просто нажали бы на спуск…
– У меня не было времени разбираться, – ответил Гриф. – И выяснять, не захотят ли они меня пристрелить после допроса. Всякое бывает на свете.
Выглядел Гриф совершенно спокойным, разве что время от времени покусывал нижнюю губу.
– Почему мы пришли именно сюда?
– Именно сюда… – протянул Гриф. – Наблюдение отсюда тоже глушится вашим прибором?
– Тоже, – кивнул Горенко. – А что?
– Значит, придется ждать, пока дым рассеется, пока они осмотрятся и увидят глушилку. И у нас появляется шанс наблюдать за происходящим в коридоре. Так?
Горенко не ответил. Горенко встал со стула и прошелся по залу, остановился перед дверью и ударил кулаком.
– Не нужно нервничать, – сказал Гриф. – Возьмите вон лучше коньяку и продолжите свои тихие развлечения.
– Да пошел ты! – выкрикнул Горенко. – Какого хрена! Они же могли нас пристрелить!
– Не пристрелили же, – пожал плечами Гриф. – Мы с вами сидим сейчас… простите, я сижу, а вы спокойно лупите кулаком в бронированную дверь… А могли бы сейчас принять немного химии и отвечать, захлебываясь от восторга, на вопросы, вопросики и вопросищи… А у меня, знаете, жизнь тяжелая, напряженная, есть много чего такого, что и не снилось вашим мудрецам. И рассказывать об этом я пока не готов. Берегу для мемуаров. Да вы пейте коньяк, пейте!
Кстати, вы к двери поближе – они там еще не начали взрывчатку закладывать?
– У них нет столько взрывчатки, – буркнул Горенко. – В принципе, они дверь взорвать могут, но только вместе со всеми тремя этажами.
– Так я и думал. Наверное, думал я, свое любимое логово господин капитан должен был оборудовать как нужно. Дверь я оценил еще с прошлого посещения. Стены… Стены, я полагаю…
– Надежные стены, надежные…
– Очень хорошо. Если бы у вас тут еще была бы и собственная система наружной связи…
– Нету. Мой мобильник работает через систему Клиники… Работал.
– Ну, не расстраивайтесь. Если мы им нужны, они найдут способ нам об этом сообщить. А если не нужны – прекрасно отсидимся до выяснения обстоятельств. Одно обидно – я такие красивые версии выдвигал насчет прорыва к Территории. А на самом деле – банальный захват заложников. Вы о таком не слышали? В Индии, два года назад. Только не клинику, а исследовательский институт. Пока шли переговоры, пока то да се – все архивы, все исследования и разработки уехали. Их до сих пор по частям распродают…
– Я знаю эту историю о Делийском институте. И знаю, что там все остались живы. Понимаете? Живы.
– Почти все, – подсказал Гриф.
– Да. Да! – выкрикнул Горенко. – Дежурной смене охраны не повезло. Нашей, судя по всему, тоже! И что? Остальные не оказали сопротивления и остались живы. До вас доходит пустяковая логическая цепочка: не оказали сопротивления – живы? Доходит, мать вашу!
Капитан схватил стул и швырнул его в стену – пластиковый стул отлетел в сторону. Капитан пнул его ногой.
– Но вы же не смогли удержаться… Вы решили погеройствовать! Вам так этого не хватало там, на Территориях. Вы же там отмывали краденое, прикрывали сутенеров – так соскучились по подвигам. Не так?
– Так, – легко согласился Гриф. – И, между прочим, неплохо на этом заработал.
– Но теперь-то! Теперь! Зачем?
Горенко подошел к Грифу, сел на стул напротив него, попытался заглянуть в глаза и замер.
Гриф не надел свои темные очки. Он потерял их еще в кабинете капитана, когда разбирался с напавшими.
Горенко почувствовал, как ком тошноты подкатился к самому горлу. Но взгляда капитан не отвел. Так и смотрел в глаза Грифа. В то, что было глазами Грифа.
– Что-то увидели? – улыбнулся Гриф. – Рассмотрели?
Глаза были покрыты радужной пленкой… Или нет, не покрыты. Если представить себе мыльный пузырь с толстенными, сантиметров по пять, стенками, то из этих стенок можно было выточить нечто, похожее на глаза Грифа. Отдаленно похожее.
Глаза переливались. Они, казалось, жили сами по себе, полоски цвета и разводы свободно двигались по глазу, проскальзывая над зрачком, время от времени заслоняя его, словно облака.
И зрачок… Он не был круглым. Он был похож на… На ограненный черный камень. На черный бриллиант, подумал Горенко. Он никогда не был особо силен в минералах. Знал одно – камни не могли так пульсировать, как это делали зрачки Грифа.
Зрачки то сжимались, почти исчезая в радужных разводах, то проступали почти на все глазное яблоко. И был в этой пульсации какой-то странный, завораживающий ритм… Нечто, привлекающее и отталкивающее одновременно, вызывающее чувство прикосновения к чему-то запретному.
– Хотите себе такие? – тихо, почти вкрадчиво, поинтересовался Гриф. – Я знаю, где такие выдают. Хорошая вещь! Работают даже в кромешной темноте и дыму. Я могу видеть малейшее движение, только намек на него. Замечаю, как расширяются сосуды под кожей у человека, могу легко понять, врет человек
