– А я – видел. И ты увидишь еще, вот хотя бы в Базаре. Дороги были не то что нынешние, что весной и осенью непролазны совсем. По ним даже в самую дождливую пору можно было проехать. Во как…
– И что?
– Ничего… Царь был не вечный. И колдун тоже. Говорят, правда, подольше витязя прожил, ненадолго, но пережил. Может, и дальше жил бы, да не вышло. У царя было семеро сыновей. Он, умирая, всем им велел в ладу жить, сообща все решать. Как одной головой. Они его схоронили, на тризну собрались помянуть. Спать легли, а утром только один и проснулся. Колдун, вишь, решил, что ему выживший благодарен будет за царство. Только ошибся колдун. Второй раз в жизни ошибся. Молодой царь братьев любил, законы соблюдал и отцовского слова преступать не хотел. По-разному говорят: одни, что сжег он колдуна, другие – утопил, но только остался царь один, без советчика…
Дед замолчал, глядя куда-то ввысь. Лошадь шла не спеша, взмахивая хвостом, словно отгоняла слепней.
– А что дальше? – спросил Хорек.
– Дальше было у молодого царя семь сыновей, и, умирая, он им дедовский завет оставил, чтоб, значит, все вместе, да полюбовно. И умер. И царство умерло. У каждого сына жена была, советчица: ты еще не знаешь, как оно, когда баба под боком в кровати зудит, уму-разуму учит. И еще добрые люди суетились, подсказывали да предупреждали… Разделили братья царство. Потом их сыновья поделили наследство, потом сыновья тех… О завете забыли… да и не было в том завете правды, глупость одна блаженная была… А мы сейчас и расхлебываем то самое… И за княжной едем, чтобы престолонаследие… – Дед сделал многозначительную паузу после трудного слова, – чтобы престолонаследие, значит, не нарушилось. Чтобы не захватил князь Воли княжну, не отдал за своего сына да не получил права на земли Оплота. По закону, между прочим.
– Так колдун был прав? – подумав, спросил Хорек.
– Когда царских сынов травил? А сам как думаешь?
– Не знаю…
– А когда они с витязем светлое от темного защищали? Прав был или нет?
– Тоже не знаю…
– И никто не знает, потому что правда, она не одна. С одного боку смотришь – вот же она, проклятая, все видно, понятно. А с другой стороны глянешь – по-другому все, наоборот.
– Так не бывает, Дед, – возразил Хорек. – Правда – она одна. Для всех и для каждого. Солнце – это солнце, а луна – это луна.
– Значит, врет Дед? – без обиды и без злобы спросил старый ватажник и хитро прищурился. – Тогда отвечай, малец. Только думай, что говоришь.
Хорек с готовностью кивнул.
– Значит, сидим мы с тобой сейчас рядом: ты справа, а я от тебя по левую руку. Правда?
– Правда, – чуть помедлив, подозревая подвох, ответил Хорек.
– А если местами поменяемся, то ты будешь слева, а я справа. Так?
– Так.
– Всегда есть правое и левое?
– Всегда.
– А если оно одно, ничего другого рядом нет, то оно само к себе правое или левое? – поинтересовался Дед.
– Кто «оно»?
– Да что угодно! Ты, я, дерево.
– Оно не левое и не правое, оно единственное, – засмеялся Хорек.
Засмеялся и Дед:
– Уел старика, молодчина! Возьми там, позади тебя, в мешке пряник есть, слева. Только осторожно смотри, там в другом, в том, что справа, шило у меня, не напорись.
Хорек повернулся, посмотрел на мешки, потом снова на Деда. Дед с серьезным видом глядел вперед, будто что-то интересное увидел на лошадиной заднице.
– А откуда слева? – спросил Хорек.
– Так ведь правда одна, – напомнил Дед. – Сам ведь говорил-умничал.
– Это ты сплутовал.
– Сплутовал? Ладно. Вот сядет возле нас, к примеру, Враль. Для меня ты будешь правый, а для него – левый. Или вот, стань супротив меня, лицом к лицу. Кто из нас правый, кто левый? А в догонялки ты когда играл да вокруг дерева бегал, кто за кем бежал – ты за квачом или он за тобой?
Хорек почесал в затылке.
«Все равно, – подумал он, – Дед плутует. Что-то не так в его словах, что-то неправильно. Если он прав, то нет на свете ничего постоянного, верить ничему нельзя».
– А все-таки ты врешь, Дед! – вдруг заулыбался Хорек.
– Это через почему?
– А потому: если ты прав, то все равно неправ. Коль нету правды одной для всех, то нет и для тебя. А если все-таки есть правда, то опять ты врешь, Дед! – теперь уже Хорек смеялся, не таясь, довольный, что поддел-таки Деда.
Да тот и не обиделся, сам полез в мешок и достал пряник, твердый, как камень, но неимоверно сладкий и вкусный. Хорек грыз его до самого вечера и, только засыпая на стоянке посреди степи, вдруг сообразил, что за дорогу ни разу не вспомнил ни о своем невольном предательстве, ни о жутком вое мертвяков в урагане.
«Хитрый Дед, – подумал с благодарностью Хорек. – Самый хитрый на свете».
Следующую ночь станом не располагались: потеплело сильно, снег таял на глазах, и хотя укатанная дорога все еще держалась, было понятно, что она вот-вот потечет. Лошадям дали немного передохнуть и двинулись по тракту ночью, привязав поводья задних саней к задку впереди идущих, и спали на ходу, оставив на ночь по одному дозорному на передних санях и на задних.
Хорек тоже полночи не спал, оглядываясь по сторонам, пока Дед храпел под тулупом.
Дед снова оказался прав: Дылда перестал коситься на Хорька, и остальные вели себя так, будто и не произошло ничего особенного. Оно и не произошло. Обычное дело для ватажника – умереть. И так уже три года ватага жила, не теряя никого в бою.
А это долго. Слишком долго, чтобы тянуться и дальше. За все нужно платить, и жизнь Заики не слишком большая плата за жизнь остальных ватажников. Впрочем, если б не Заика остался на той горе, а любой из них, все точно так же забыли бы об этом через день-другой.
Вот потому спокойно смеялись, вспомнив вдруг забавные случаи, приключившиеся с Заикой при жизни. Как он за медом полез, или как хотел жениться… Все хохотали, когда Враль очень потешно передразнивал Заику, даже Хорек.
Еще через день подъехали они к городу.
Базар-на-Протоке стоял тут еще во времена Старого царства, так уверяли, во всяком случае, городские хроники и горожане, часто спорившие с приезжими купцами, чей город славнее.
Столицей он никогда не был, построен был, кажется, на месте войскового стана, когда Старый царь готовился со своим несметным войском переправиться на Ломоть, чтобы и там установить свой закон.
Царя уже давно не было, Старое царство превратилось в руины, а Базар-на-Протоке жил и умирать не собирался.
Во-первых, он стоял на Протоке, значит, всякий корабль, плывущий из Темного моря в Северное и обратно, обязательно останавливался в его порту, чтобы внести пошлину. Некоторые, конечно, пытались проскочить бесплатно, но только у совсем немногих это получалось. Боевые гребные корабли Базара особой дальностью плаванья не отличались, но скорость имели достаточную, чтобы перехватить любой парусник в Протоке и вогнать, упрямому, таран в борт.
Правило было простое: заплатил, получил охранную грамоту – плыви себе, куда хочешь. Даже в северных городах благодаря этой грамоте мог купец получить скидку для стоянки в гавани.
Если ты попытался проскочить, был замечен, но сразу же остановился, то еще мог, заплатив тройную плату, следовать дальше, без охранной грамоты, конечно, – ее теперь придется покупать в ближайшем
