– Слепой их ведет, – сказал Дылда. – Точно вам говорю – слепой. Ему ж свет не нужен. Он нас слышит… Или запах чует… Твою мать… А если задержаться да стрелой его?
Рык оглянулся через плечо – факелов еще не было видно, но голоса преследователей уже слышались.
– Всем вместе оставаться нельзя: тут коридоры короткие, от поворота до поворота шагов двадцать. Болт, положим, вгоним, а потом? Бежать? Те тоже побегут, услышат и побегут. И нагонят. Тогда что – драться? А одного оставить – он потом остальных не догонит. Мы здесь не знаем ничего, – сказал Полоз. – Если б точно знать, что получится и что это слепой у них вместо ищейки… Тогда и рискнуть можно было бы… А так…
– Хоть бы знать, сколько их… – Дылда чиркнул концом меча по стене, высекая искры. – Если бы не более двух десятков, то…
– Два десятка – это да, – проскрипел Дед из темноты. – Два десятка даже ты, однорукий, разгонишь. Как драться думаешь, дубина? Вчера без мечей да кинжалов рану тебе раскровянили да Рыбьей Морде глаз подбили… А ведь просто так дрались, для сугреву и веселья ради. А тут… Ну, станем поперек коридора, от стены к стене, даже в три линии станем – и что? Если у них самострелы или луки, долго мы простоим?
– У нас тоже самострелы… – напомнил Хорек и получил звонкий щелчок в лоб от Кривого.
– Два десятка болтов. Две штуки мы уже истратили на улице… – Дед длинно и затейливо выругался. – Бежать нужно… Даже если их там всего десяток. Ранят кого из нас, что делать будем? Бросим? Так давайте сразу решим: живым на муки оставим или своей рукой добьем из жалости и братской любви?
В темноте мелькнул отсвет факела.
– Думай быстрее, снова нагнали нас! – Дылда дернул Щербатого за полу так, что тот чуть не выронил лампу. – Дальше поворота не будет? Или выхода какого?
– Если это поворот наш, то дальше тупик – тут сворачивать нужно. Но если мы до нужного поворота не дошли, то попадем в храмовый зал, а оттуда…
– Ты уже говорил, – прервал его Рык. – Выбирай. Ведь вместе с нами подохнешь…
Желто-красное пятно на стене стало больше и ярче.
– Давай: либо дальше бежим…
– В тупик, – подсказал Враль.
– Либо направо, – закончил Кривой.
– Опять-таки, в тупик. Только побольше, – снова не смолчал Враль.
Щербатый застонал от бессилья.
– Поворачиваем, – скомандовал Рык.
Они все равно не успевали убежать по прямому коридору: скоро, совсем скоро преследователи повернут в этот коридор и заметят… Или услышат убегающих. Один болт. Или стрела из лука. Догонит, свалит…
– Вправо!
Щербатый со светильником пошел вперед, остальные двинулись следом.
– Бегом, – приказал Рык.
– Нельзя тут бежать, – возразил Щербатый. – Дыры в полу, ногу сломать можно…
Рык оглянулся – теперь свет факела приблизился к перекрестку.
– Сколько еще? – спросил Рык.
– До канализации, если правильно свернули, шагов сто, – ответил Щербатый. – И до храма, если я ошибся, столько же…
– Значит, – засмеялся Враль, – скоро все и узнаем.
И узнали.
Стены коридора вдруг разошлись в стороны, потолок взлетел вверх и исчез в темноте. Эхо от шагов стало звонким и многоголосым. Потом под ногами захлюпало.
– Канализация? – спросил Дылда на всякий случай.
– Храм, – ответил упавшим голосом Щербатый.
– Пришли… – протянул Враль. – Нехорошо получилось…
– Это все ты, козел! – Дылда замахнулся на Щербатого здоровой рукой, перехватив меч левой. – Завел…
– Не скули! – бросил Полоз. – Уже без толку… Зал большой?
– Не очень, шагов тридцать поперек и шагов пятьдесят – вдоль. Еще колонны возле дальней стены…
– Колонны, – сказал Полоз. – Слышишь, Рык? Колонны.
– Слышу… – ответил Рык глухо. – Ну, давай за колонны…
Щербатый двинулся вперед, освещая путь.
Через пару шагов вода поднялась до колена, потом почти до пояса. Огонек светильника отражался в воде, прыгал на волнах, которые поднимали люди, двигаясь вперед.
– Так, значит… – сказал Рык. – Если они эти места тоже знают плохо, то могут не сообразить, что бежать нам некуда и мы будем драться. Пойдут вперед. С факелами.
– С факелами, – подтвердил Кривой.
– Мы их пропускаем в зал шагов на двадцать. Самое большее – на тридцать. Потом стреляем. Три болта. Если хоть один мимо пройдет – я потом стрелку задницу выверну.
– Чтобы они нам не повыворачивали, – буркнул под нос Дед. – Ну, три болта. А дальше?
Хорек, которому вода была почти по грудь, поскользнулся и ушел под воду с головой. Кривой за шиворот выволок его на поверхность.
– Дальше Дед, Щербатый и Полоз заряжают самострелы, а остальные делают все, чтобы им не помешали. Еще три болта.
– Тогда ставь вместо меня кого другого, – сказал Дед. – Я со своей рукой самострел не натяну. Первый раз стрельну, потом – извини – только рогатиной.
– Хорек, ты натянешь тетиву? – спросил Рык.
– Не знаю, – честно ответил Хорек. – Я…
– Деду поможешь! – прервал его Кривой. – Вдвоем управитесь.
– Управимся, – согласился Дед.
Свет лампы осветил колонны – потрескавшиеся кирпичи, поросшие мхом и покрытые черной слизью.
– Пришли, – сказал Щербатый.
– Враль, я, Дылда, Кривой и Рыбья Морда – в центре, самострелы – по бокам; сразу после выстрела прячьтесь за нас. Из-за колонны на середину зала не лезть, даже если очень захочется, – Рык говорил тихо, но голос его все равно отражался от невидимого потолка и возвращался затихающими «хочется-хочется- хочется». – Лампаду свою загаси. Но держи подальше от воды, чтобы быстро разжечь получилось.
– Хорошо, – ответил Щербатый, фитиль зашипел под его пальцами и погас.
Гулкая темнота заполнила зал.
– Сами стреляете, – прошептал Рык.
«…аете…аете…аете», – повторило эхо.
Хорек поднес руку к лицу, чтобы стереть вонючую воду, капля сорвалась с рукава и звонко булькнула.
Хорек замер.
Кинжал он сунул за пояс, под левую руку, а рогатину перехватил двумя руками, осторожно, чтобы не плеснуть водой.
Где-то слева гулко падали в воду капли. Голоса преследователей стали слышнее, свет факелов заполнил собой прямоугольный проем двери.
А ведь они отсюда могут и не уйти, вдруг понял Хорек. Да, Рык говорил уверенно, и все молчат, не выказывая страха, но ведь это все – за спиной стена. Он оглянулся назад – ничего, естественно, в темноте не рассмотрел.
Дрожь охватила все тело Хорька. Но только не от холода знобило его – вода, конечно, была холодной. И не от страха – он ведь уже был в настоящем бою, где его могли убить. Все дело было именно в этом «могли убить». Могли. Но и он мог остаться в живых, обхитрив противника, уклонившись от его удара…
