хочешь – беги. А мимо дома моего уже народ тянется… Из дальнего городка, да из сел… Идут, на нас смотрят, не останавливаются. Ну, я своих забрал в сани… И поехали. К утру вышли к проходу, я оглянулся – тьма народу. Перед нами – сотни, и за нами столько же идет. Поселок рудный – пустой. Но не брошенный, нет, – купец понизил голос. – Мы как уходили, двери закрыли на замок, кто победнее – поленом подпер. А там… Двери нараспашку, а кое-где даже сломаны – на одной петле висят… Я думал, когда жителей выгоняли, сломали – так непохоже. Над самим рудником, над подворьем – воронье. Кричат, во двор слетаются сотнями и слышно, вроде как дерутся… Я по молодости с ополчением ходил, после битвы над полем такое же творилось. Вы и сами, наверное, видели подобное…
Купец посмотрел на шрам Кривого, на увечную руку Деда.
– Люди вы, я смотрю, бывалые… Да и я… – купец разгладил окладистую бороду. – И с корабельщиками на Дикие острова ходил – не боялся. А тут… Страхом таким от дверей выбитых да от воронья того повеяло, что хоть криком кричи. А конные носятся вокруг, кричат, подгоняют. Кого даже плеточкой огреют, если сам не торопишься и других задерживаешь… Наша дружина местная, из наемных людей, там же в проходе стояла. Дружина у нас не то чтобы большая – две сотни, нам больше и не нужно по мирному времени… Все две сотни там и стояли возле дороги. В доспехах, со щитами, копьями… Я их в полном вооружении и не видел никогда. А конные – не наши. Чьи – не знаю. Ни значков на копьях, ни флага. Я так прикинул: их тоже сотни две было, не больше. Значит: две сотни конных, дружина, и стоят – я только потом сообразил, когда мы уже к Базару добрались, – стоят они не снаружи, не на стене, что поперек прохода в долину, а внутри, аккурат возле рудного поселка, будто изнутри, из долины, враг появиться может. Вот как!
– А из Долины не может? – спросил Хорек.
– Откуда? Там горы поднимаются отвесно. На вершинах снег до лета лежит, почти до середины. Ни одной дороги нет.
– А спросить у конных? – Кривой снова налил вина купцу, пододвинул кружку. – Конные больше пехтуры знают. Шустрые, глазастые…
– Я пытался, только сразу они не ответили, а потом остановиться нам не дали до самой ночи. А как остановились, то конные вроде как исчезли. Вот были только что, а вот и не стало. Их старший мимо нас проехал последним. И тоже с места – вскачь, только плащ серый метнулся по ветру…
– Серый? – вырвалось у Хорька.
– Ну да, серый, вроде как волком подбитый, богатый такой плащ – я почему и подумал, что старший он у них. Не было у него ни булавы, ни значка или знака на груди. – Купец любовно погладил свою золотую цепь в палец толщиной с цеховым хомяком на бляхе. – Но плащ – богатый. Ночью я поспрашивал немного, далеко от саней не отходя, только никто ничего не знает. Даже хозяин дальнего рудника ничего не знает. Его тоже подняли среди ночи, погнали… А потом спрашивать я уже и не стал – нехорошее началось: кто из дому совсем налегке, без припасов вышел, начал у запасливых требовать… Потасовка вышла, я топором отпахался, а приказчику моему колом в висок угадали. Остался у дороги, – купец взял кувшин, принесенный ему одним из слуг, разлил его по кружкам ватажников, плеснул и себе. – Помянем.
Все выпили, даже Хорек пригубил.
Подбежал другой слуга, поклонился и сообщил купцу, что супруга его проснулись и к себе зовут.
– Ну, спасибо за гостеприимство, – поклонился купец и ушел.
– Казну прихватил… – задумчиво протянул Враль, глядя купцу вдогонку.
– Совсем совесть потерял? – спросил Дед.
– А чего? Купец жирный, прямо под боком. Чик…
– Он дом бросил, товар… Последнее заберешь? Не пожалеешь?
– А он попутчиков своих пожалел? – спросил Враль. – Сам же сказал, не отдал жратвы оголодавшим. Топором махал, думаешь, только по воздуху? Ни одной головы не задел?
– Его право, – сказал Дед. – Его семья, его сани, его припасы. Он знал, сколько им еще двигаться? Знал? А если бы их в город не пустили? Обычное дело – ворота закрыли, стражу на стены. Даже в посад бы не прошли, не то что в город. И потом что? Самому припасы отбирать?
– Ты совсем мозгов лишился, Враль, – прогудел Кривой. – Забыл, что у лежки резать нельзя? Жадность – она подруга заботливая, живо веревку кругом шеи обернет.
Рука Враля зависла над миской – ответить что-то собрался Враль, но потом взял щепоть квашеной капусты и, запрокинув голову, молча сунул в рот.
Доедали молча.
Хорек все думал про серый волчий плащ. Неужто Серый Всадник? Неужто он сейчас в Каменной долине? И нужно только добраться туда, чтобы… Две сотни конников. Две сотни.
Хорек искоса глянул на ватажников и по лицам их понял – тоже задумались. Ну, найдут они место, где держат детей. Что дальше? Штурмовать? Выкрасть? Надеяться, что нет дома Серого, что всех увел с собой в Каменную долину?
Дед выложил на стол чешуйки, пересчитал, убрал назад в кошель лишние и встал из-за стола.
– В комнату? – спросил Дылда.
– А куда ж еще? – вопросом на вопрос ответил Дед. – В комнату, Рыка дождемся и решать будем, что дальше делать.
Рык вернулся нескоро.
Враль успел два десятка раз обыграть Дылду в зернь на щелчки, с удовольствием отстучал свой выигрыш по Дылдиному лбу и задремал со счастливой улыбкой на лице.
Дед зашил куртку Враля, разрезанную прошлой ночью, а Кривой, наточив свой нож и нож Хорька, доводил лезвия на своем ремне.
Хорек смотрел-смотрел на нож, скользящий по коже ремня, и сам не заметил, как уснул. Словно мигнул только, открыл глаза, а Рык сидит возле стены, Дед и Кривой рядом с ним и вполголоса разговаривают о чем-то.
– Серый в Каменной долине, – сказал Хорек. – Купец сказал…
– Купец сказал, что Серый ехал к долине, – поправил Дед. – А приехал или нет – то нам неведомо. А вот про две сотни конников мы знаем.
– Две сотни это много, – негромко сказал Рык. – Я был в тутошнем Совете, отдал грамоты и пожаловался от имени нашего князя, что кто-то из местных озорует у нас.
Рыка приняли не сразу, пришлось ждать, но выслушали, не перебивая и не переспрашивая, даже когда он расписывал нападение чужаков на постоялый двор почти у самого Камня и стычку с ними княжеской дружины в лесу.
– Почему на нас подумали? – спросил кто-то из советников, и на слова Рыка, что, мол, под пыткой один пленный сказал, будто отсюда, из Базара, улыбнулся пренебрежительно.
Из Базара многие промышляют на стороне. У них в Базаре законы строгие и выполняются неукоснительно, вот и бегут недобрые люди на все стороны. И возвращаются сюда с деньгами и добычей – только это законами Базара не возбраняется, а если кто из обиженных приедет, так должен он будет не просто вора указать, но и доказательства предоставить. Описать преступника, вещи, которые у того могут быть найдены… Может ли уважаемый господин посол описать, что именно было украдено возле Камня? И приметы тех, у кого эти вещи нужно искать.
– Да, – ответил Рык. – Есть приметы. Один рыжий, огненно-рыжий – такие редко встречаются. Усы длинные и бороденка жиденькая. А второй… Лица второго не видели, но одежду его описали. Серый плащ на нем, под седлом – серый конь. Плащ подбит волчьим мехом. Пленный под пыткой сказал, что этот главный и есть. Имени его не назвал, не сказал, где искать, сказал только, что наняли его в Базаре-на- Протоке.
Советники переглянулись очень быстро и почти незаметно, но Рык следил внимательно – заметил.
– Не знаем, – ответил один из советников. – Нужно поспрашивать.
Порешили, что пусть уважаемый посол Камня подождет немного, что Совет прикажет произвести поиски, и когда найдут рыжего или того, кто носит серый плащ на волчьем меху, то сразу же сообщат уважаемому послу и окажут всяческое содействие… А пока… Уважаемый посол должен понимать, что город только что принял почти две тысячи беженцев, которых нужно куда-то поселить, чем-то кормить, дать работу, чтобы не плодить бездельников и нахлебников.
Рык распрощался и вышел.
