– Знакомься, – сказал Хитрец, втыкая факел в землю неподалеку от связанного.
– Это кто? – спросил, оставаясь на месте, царь Семивратья.
– А это большая ныне редкость. Исключительная. Это, брат, пленный из Проклятого города. – Зубы Хитреца блеснули в неверном свете факела. – Единственный и неповторимый.
– Твою мать… – протянул Семивратец и оглянулся на выход из пещеры.
Ему доводилось пару раз видеть тех, кто нарушал волю богов.
Семивратец встряхнул головой, отгоняя жуткое воспоминание. Кашлянул. Гребаный Хитрец. Приказ был – пленных не брать. Воля богов. Блин…
– Не бойся – бога нет, – сказал Хитрец.
– Что? – не понял Семивратец.
– Я говорю – не бойся, здесь бога нет. Ни одного. Здесь все решают только люди. И то не все. Только мы с тобой. – Хитрец присел на корточки и поманил Семивратца: – Подходи ближе, это интересно. Наверное…
– А если кто-нибудь узнает и…
– Пока об этом знаешь ты и знаю я. Если ты побежишь сейчас в лагерь – тебя остановят мои телохранители. И не нужно так высокомерно щериться. Это тебе не битва, и ты не на своей колеснице, недосягаемый для пехотинцев. Ты и мечом взмахнуть не успеешь, как тебя тупо прирежут, будто, извини, свинью. – Хитрец счел нужным сопроводить свое заявление улыбкой. – А я, сам понимаешь, доносить не буду – себе дороже. Так что – расслабься.
Семивратец подошел ближе, но присаживаться не стал. Стоял и рассматривал пленника, словно ожидал увидеть в нем что-то необычное. И ничего такого не увидел. Лицо, исполосованное кровоточащими шрамами. Обрубок правого уха. Левого не видно – голова повернута в сторону. Борода слиплась от крови и грязи. Воняет кровью и испражнениями. Пленный как пленный. Такой, как те сотни, которые прошли через руки Семивратца за десять лет разных войн. Точно такой.
– Понимаешь, – сказал Хитрец, – я уже давно хотел поговорить с кем-нибудь из них, но все как-то не получалось. Днем, понимаешь, пленного не захватишь, а ночью… Но во время ночного погрома мои ребята умудрились одного особо храброго лучника – одного из тех, что жгли твои корабли, – шандарахнуть по голове. И оттащить сюда, пока все остальные принялись перевязывать раны и товарищей считать. И я дал приказ с ним немного поработать, подготовить к беседе со мной. И с тобой.
– На хрена тебе это? – Семивратец наклонился, пытаясь рассмотреть выражение рыжей физиономии.
– А ты не хотел бы узнать, что происходит в Проклятом городе? И что происходит с нами. И что будет с нами всеми.
Семивратец буркнул что-то неопределенное. Ему все это не нравилось. И воняло здесь мерзостно, и сквозняк этот ледяной… Царь Семивратья передернул плечами и только после этого понял, что никакого сквозняка нет – только страх, юркой ледяной змейкой ползающий по спине.
А рыжему засранцу, похоже, не страшно. Ему интересно. Вон как глазки поблескивают.
– Знаешь, сколько было Проклятых городов? – спросил Хитрец.
– Типа? – не понял Семивратец.
И козлу понятно, что Проклятый город один. И не может их быть несколько. И…
– Ага, – кивнул Хитрец. – Само собой. Сейчас – один. А до этого – еще один. Лет пятьдесят назад. Проклятый город. Или ты думал, что все эти рассказки об осаде появились только четыре года назад? И все это только о нас? Фиг там. Это только имена наши приделали к старым персонажам. Забыл, как в детстве слушал сказки об осаде? Только Проклятым городом ту столицу не называли – нельзя. Понимаешь? Оказывается, пятьдесят с чем-то там лет назад уже была осада Проклятого города…
– Этого? – спросил Семивратец и махнул рукой в темноту.
– Нет, конечно. Тот, как я узнал, был на северном побережье. И даже не на самом побережье, а на реке, в дне пути от устья.
– И что?
– Ничего. Осада длилась почти девять лет.
– Девять… – протянул Семивратец.
Они не стоят под стенами Проклятого еще и четырех… Сволочная жизнь. Это ж сколько еще…
– А перед тем Проклятым, лет за сто, был еще один…
– Прикалываешься?
– Нет, правду говорю. Ты слышал, что бывают на свете библиотеки? – В голосе Хитреца прозвучала ирония.
В другое время Семивратец за одну эту интонацию вбил бы зубы наглецу до самого затылка, но сейчас
