– Двести граммов.
– Не слишком круто?
– Клянусь, при мне взвешивали.
– И где отдавал?
– Я же сказал, в метро, возле рынка, – было видно, что Яше не терпелось поскорее выбраться на свежий воздух.
– А первый раз ты его где потерял?
– Первый раз? На рынке, на Пятачке. Он как сквозь землю провалился. Я кинулся, а он исчез. Вы с ним осторожнее, дядя Юра. Страшный он. Улыбается, а все равно страшно.
– Ладно, – махнул рукой Гринчук, – беги. До завтра.
Хлопнула дверь.
Через минуту появился Витек с бумажным пакетом в руках:
– Вот! Нашел.
– Давай сюда и свободен! – Гринчук взял пакет, взвесил его на руке. – Леша, не возражаешь, если я его себе заберу?
– На здоровье, – щедро разрешил Ковалев. – И заодно расскажи, кого это из людей Гири пришили?
– Никого не пришили. В смысле, никого из пистолета не пришили. Тем более, из этого.
– Так это мы горбатого лепили?
– Ой, лепили…
– А ствол чей?
– А ствол мой, табельный. Я с ним не расстаюсь, – обтерев пистолет куском газеты, Гринчук сунул его себе за пояс. – А вот теперь мне пора! Дела.
– Знаешь, Юра! – с чувством произнес Ковалев.
– Знаю и тоже тебя люблю! Спасибо за угощение. Пока.
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Витек:
– Можно заходить или еще покурить?
– Один уже накурился, – засмеялся Гринчук и вышел.
– А пистолет он с собой забрал? – спросил Витек.
– Его это пистолет! И не мочили никого из этого пистолета. Всех купил капитан Гринчук, – сообщил Ковалев и неожиданно рассмеялся.
Неожиданно для себя, потому что Витек прыснул первым. Потом, выяснив в чем дело, к ним присоединился старший сержант.
Явившийся с очередным докладом, Митя обнаружил давящихся хохотом сотрудников милиции.
А Гринчук получил свою порцию веселья в машине. Он рассказал Братку историю об отрезанной голове и был поражен реакцией.
– Да, – задумчиво протянул Браток, – а мы Клапану, Сережке маленькому и Зилу чуть рожи не начистили, чтобы туфту про беспредельщиков не гнали.
– Что? – не понял сразу Гринчук.
– Ничего, пришли ночью и давай травить про то, как на маньяка с отрезанной человечьей головой в руках наскочили. А кто в такое поверит? Мужик в балахоне, с фонарем и головой в руке! – загробным голосом продекламировал Браток.
Гринчук захохотал.
Искренне, от души. Вытирая слезы и всхлипывая. Поначалу он боролся с собой, ему даже почти удалось перестать смеяться, но потом он глянул на серьезное лицо Братка и, подражая его интонациям, протянул:
– Один уже накурился!
И Гринчук захохотал снова.
Глава 13
Жизнь состоит из постоянно повторяющихся ситуаций. Из постоянно повторяющихся поступков и постоянно повторяющихся мыслей и слов. Просто мир, вращаясь, перемешивает эти постоянно повторяющиеся элементы, умудряется складывать из них, как из стекляшек калейдоскопа, новые и новые комбинации. И тот, кто заметит это однообразие стеклышек, может жить спокойно, не напрягаясь и не волнуясь.
Так, или почти так, рассуждали молодые ребята, расположившиеся на некое подобие пикника на самом краю свалки. На эту сторону мусор не вывозили очень давно, кучи успели перестать вонять и даже поросли кустарником, с недавних пор на свалку мусор вообще перестали вывозить, так что место было выбрано почти идеально.
Выбирал его, как обычно, Саня Чертынин, с гордостью носящий кличку, естественно, Черт, и считающийся среди своих приятелей парнем крутым и умным. Приятели именовали себя чертями, своих девушек ведьмами, так же их именовали и окружающие. Окружающие старались в дела чертей не лезть, черти, как правило, лезли в дела окружающих только в случае острой необходимости.
