– Один был?
– Один. Только на плече у него вроде как женщина была.
– Женщина?
– Вроде бы.
– Это с него натекло? Или с женщины? – Симоненко ткнул завернутым в платок пистолетом в пятна крови.
– С него, с него.
Симоненко поискал глазами гильзы. Есть, возле самой стены.
– Не трогай тут ничего и никого не пускай, пока не приедут.
– Кто не приедет?
– Менты пока не приедут, поняла?
– Поняла.
Теперь по ступенькам наверх. На пятый этаж, подумал Симоненко, в хирургию. Не иначе.
Крови много. Для одного человека слишком много крови. Этот мужик, который прошел здесь, оставляя кровавый след, должен уже потерять сознание от недостатка крови. Но не потерял. Может, не его кровь?
Может. Все может быть. На лестнице было людно, кровь совсем затерли, но полосы были явственно видны.
Перед Симоненко расступались, но галдеть не переставали. Да, поговорить есть о чем, кивнул сам себе Симоненко, теперь разговоров хватит на всю оставшуюся жизнь.
Так и есть – пятый этаж. Кто-то догадался перекрыть проход носилками, поэтому все жаждущие информации толпились на лестничной клетке. Симоненко отодвинул носилки и прошел на середину коридора.
Пятна крови кончились небольшой лужицей. Здесь он стоял. А дальше лежат тела в форме. Его люди. Совсем рядом от того места, где стоял стрелок. Слишком близко они его подпустили. Пистолеты, правда, достать успели.
Симоненко осторожно прошел вдоль стены, чтобы не вступить в кровь, натекшую из-под убитых. Дальше над человеком в форме склонился врач.
– Что с ним? – спросил Симоненко.
– Слепое ранение в живот.
– А у другого?
– У другого рана в плече.
Симоненко кивнул и пошел дальше. Навстречу ему шагнул младший сержант милиции. Симоненко посмотрел на его возбужденное лицо, на пистолет в руке:
– Что у тебя?
– Я его задержал.
– Кого? – спросил Симоненко и вспомнил, что этот младший сержант дежурил в приемном отделении, когда подполковник приезжал в больницу прошлый раз.
– Его, – младший сержант мотнул головой куда-то за спину, – он сюда пришел, устроил шум, сестра сказала. Он стол перевернул, кричал. Ребята собирали там рассыпанное добро, а их перестреляли.
– Значит, задержал.
Симоненко подошел к стоящему лицом к стене человеку. Руки стоящего были скованы наручниками за спиной. Подполковник развернул его к себе лицом. И почти не удивился.
– Сними браслеты, – сказал Женя, – вы что, охренели совсем?
Симоненко не ответил. Он обернулся к врачу:
– Организуй всех покойников в морг.
– Паталого-анатомическое отделение?
– И быстрее.
После этого подполковник замолчал и сел на стул недалеко от Жени. Симоненко не реагировал ни на ругань Женьки, ни на суету санитаров, убирающих трупы.
Когда, наконец, приехали следователь и эксперт вместе с начальником розыска, Симоненко молча выслушал доклад о принятых мерах, об усилении контроля на дорогах, кивнул с таким видом, будто кивает своим внутренним мыслям, потом встал со стула.
– Давайте тут без меня. Я буду занят. Несколько часов. Свидетелей перепишите – допросим завтра. Передайте информацию соседям. А у меня тут дела, – сказал Симоненко, взял Женьку за локоть и повел его к боковой лестнице.
Возле приехавшего милиционера задержался и снял у него с пояса резиновую дубинку.
Симоненко молчал и Женька молчал. Только когда Симоненко привел Женьку в подвал паталого- анатомического отделения и, отправив всех наверх, закрыл тяжелую металлическую дверь, Женя спросил:
