– А потому он, что это его руками вы убили женщину и ребенка. Я не стал об него мараться, он прикован браслетами в больничном морге, вот ключ. Мусор лежит возле Дыры, знаешь где это. Там же пистолет и нож, – Симоненко бросил на пол перед Королем ключ от больничного подвала.
– Что вы за это хотите? – глухо спросил Король.
– Что?
– Да, сколько это стоит?
– Это стоит моей отставки. По состоянию здоровья. Я больше не смогу улыбаться, глядя в ваши физиономии, и больше не смогу терпеть вашей вони. Понятно?
– Понятно.
– Ну, а раз понятно – прощай, Король, – Симоненко пошел к двери, – не могу, я очень давно хотел это сделать.
Симоненко быстро подошел к Королю, рывком поднял его за рубашку со стула и ударил. С грохотом опрокинулся стол, и в комнату влетел охранник. Симоненко получил удар, отбил второй, ударил в ответ. Охранник согнулся, Симоненко ударил его ногой и повернулся к Королю.
– Как я давно об этом мечтал.
Король лежал на полу, лицо его было разбито. Симоненко наклонился, замахнулся, но на руках у него повисли охранники, подбежавшие со двора. В суставах вспыхнула боль, Симоненко застонал и опустился на колени.
– Отпустите, – сказал Король, – отпустите начальника милиции.
Симоненко встал.
– Напрасно вы это, Андрей Николаевич. Не хватило духу самому пустить себе пулю в висок, и вы выбрали столь изощренный способ самоубийства?
Король жестом отпустил охранников.
– То, что вы сказали – правда. Но я и сам ее понял только сегодня. Мы действительно больше не сможем сотрудничать. Для того, чтобы выжить и чтобы дать жить другим, мне придется убивать. Идите на пенсию, – Король не вытирал кровь, и она стекала по лицу на рубашку, капала на пол.
– Вам, Андрей Николаевич, отныне придется жить с мыслью, что жизнь вам пощадил подонок, убийца и преступник. Это будет моей местью. И еще. Надеюсь, вы меня поймете и не будете становиться в позу обиженной гордости. Эти деньги, – Король указал на сумку с деньгами, – мне не нужны. Не очень хочется знать, сколько стоишь. Заберите их. Будем считать, что это ваше выходное пособие. Захотите – выбросите. Или сожжете.
Король поднял сумку, сунул ее в руку Симоненко.
– Руки подавать на прощание не буду. Не хочу ставить вас в неловкое положение. Преемника на свое место подберите сами, – Король пощупал карманы брюк, – платка не могу найти.
Симоненко стоял неподвижно, желваки на его лице напряглись. Он перевел взгляд с лица Короля на сумку, потом снова на лицо.
– Всего хорошего, – сказал Король, – и спасибо за предупреждение.
Симоненко молча кивнул, прошел мимо охранников до ворот, подошел к машине.
– В управление? – спросил водитель.
– Что?
– В управление поедем?
– Пешком пройдусь, – ответил Симоненко, взвесил в руке спортивную сумку и очень удивил шофера тем, что вдруг выругался и сказал, – а, какого черта, действительно.
Кровь
Чудо все-таки случилось. Палачу удалось уйти. Вдогонку стреляли много, но преследования не организовали. Повезло. Палач вспомнил, как кричала мать.
Что там с Дашей? Палач выполнил приказ, почти выполнил, и теперь чувствовал себя свободным. Ему всегда нравилось это состояние выполненного приказа, когда хоть на час, хоть на день он мог быть самим собой, идти, куда ему хотелось и делать то…
Нет. Делать то, что ему хотелось, он мог только по приказу. И только это заставляло его выполнять приказы людей. Убивать.
Палач некоторое время путал следы, потом тщательно обтер автомат и закопал его, завернув в куртку вместе с подсумками и ножнами. Может быть, он за ним еще вернется. А может – нет. Как выйдет. Теперь нужно было всего лишь дойти до места сбора.
Как там Даша? У них все должно было получиться, у нее и Володи. Палач вспомнил выражение глаз Володи в тот момент, когда взгляды их встретились над пистолетом. Сможет ли он теперь посмотреть в эти глаза?
Палач отбросил эту мысль. Не нужно об этом. Сейчас главное – найти их и уходить. Палач посмотрел на часы. Начало восьмого. Он бродит уже больше двух часов. Достаточно, нужно идти на встречу.
Не каждый день выпадает чудо, далеко не каждый. Палач зачем-то погрозил небу кулаком. Не получилось. Не получилось убить его. Его группу подставили, а они все равно выжили. Выжили. Он не станет выяснять, почему их решили подставить, это оружию не к лицу. Он унизит людей уже тем, что выжил, не смотря ни на что.
Они не убили девочку. Но пусть кто-нибудь обвинит его в этом. Он чувствовал, что выполнил задание, даже на пролив детской крови. Они хотели шока – он сделал это. И выжил.
