предлагал всех посадить в баржи и утопить в Ледовитом океане.
– Да. Это не он один. Об этом сейчас мечтают тысячи тех, чьи надежды не оправдались и не исполнились. Странно… Они жалеют о подонке, словно нет никого другого.
– Почему о подонке? В конце концов, у Солдата была идея…
– Да не было у него никакой идеи, – резко оборвал Шатова Александр. – Ему просто хотелось покуражиться и убить как можно больше народу.
– Вы говорите тоном знатока…
– Я говорю о том, что знаю. И я думаю, что именно после того Новогоднего погрома все и началось.
– Все – это что?
– Все – это дракон, сделанный из бумаги.
Шатов вздрогнул. В ушах словно прозвучал отзвук голоса из сна.
– Так вы можете подтвердить, что действительно существует некто, помечающий свои жертвы этим дурацким значком?
– Могу. Я сам держал в руках такую поделку, – Александр прикрыл глаза, откинулся на спинку сидения и говорил словно медитируя. – Есть кто-то, убивающий людей. И этот кто-то действительно оставляет такой значок у трупа.
– И все восемь человек – убиты одним и тем же…
– Или одними и теми же.
– Подождите, – Шатов вспомнил свои сомнения, – но зачем дракон? Ведь он… они вполне могут представить все как случайности и самоубийства. Зачем?
– Не знаю. И никто не знает…
– Вы хотите сказать, что за два месяца никто не смог выяснить, что происходит на самом деле? – Шатов почувствовал, как кровь запульсировала в висках. – Ни милиция, ни чекисты… Стойте, но ведь даже пресса… Почему об этом не было сообщено?
– О чем? – спокойно спросил Александр. – О том, что гибнут люди? И что это даст? Панику? Ведь совершенно невозможно предсказать, кто будет следующей жертвой. Их не связывает друг с другом совершенно ничего. Словно их наудачу выбирают из списка живущих.
– Но восемь человек!
– Восемь… – совершенно бесцветным голосом повторил Александр.
– Да, восемь. И, как я понимаю, все восемь дел скрыты от… – Шатов замялся, пытаясь подобрать термин.
– От широкой общественности, – подсказал Александр, – от средств массовой информации. Скажу по секрету, даже наши правоохранительные органы не полностью в курсе. Каждый новый дракон сразу же изымается и дело передается…
– Оперативно-поисковому отделу, – закончил Шатов, – во главе с майором Ямпольским.
– Да, и девяносто процентов времени отдел посвящает тому, чтобы не допустить просачивания информации о драконе наружу. Иначе… – Александр замолчал.
– Иначе что?
– Иначе может начаться паника. Как в конце прошлого года. Только Солдат особо не прятался, а этот… Его практически невозможно поймать. У него нет своего стиля, у него нет почерка, у него нет четкого портрета потенциальных жертв. Но он хочет славы, наш дракон. Поэтому и появляются бумажные фигурки. Если бы не они, никто не смог бы связать все это вместе.
– Хочет славы. Но если бы предупредить людей, сказать о бумажном драконе… Ведь он их когда-нибудь вырезает? И фигурку могут заметить посторонние… До убийства.
– Могут, – легко согласился Александр. – Вы помните, что творилось в наших городах после показа в начале семидесятых – или в конце шестидесятых – французского фильма о Фантомасе?
– Смутно. Мне об этом рассказывали. Зеленая рожа стала очень популярной.
– Да, не было забора без латинской «эф», каждый шутник считал своим долгом позвонить по телефону и сообщить, что через несколько минут вас посетит Фантомас. «Мне нужен труп, я выбрал вас. До скорой встречи. Фантомас.» А сколько идиотов выходило на улицы по вечерам, раскрасив физиономию, или натянув на голову чулок. Или разрезанный надувной шарик… Попытайтесь себе представить, что начнется, если станет известно о драконе. Просто попытайтесь представить.
– Очень слабая у вас позиция, – заметил Шатов.
– Это не моя позиция. Это позиция официальных лиц. Согласен я с ней или не согласен – в данном случае значения не имеет. Полагаю, что если кто-то подберется к убийце слишком близко, тот сможет обнародовать эту информацию и скрыться в водовороте шуток и подделок. И заодно прославиться.
– Меня тошнит от такой логики.
– Это ваше право. Вас будет тошнить еще сильнее, когда я вам скажу, что меня интересует только одно убийство. Убийство Кости Шкира.
Шатов засмеялся.
– Вы напрасно смеетесь. «Гиппократ» – это не просто место, в котором можно отсидеться в случае необходимости. Это символ порядка, закона для многих людей, в любой момент против этого порядка готовых восстать.
– Урки? Авторитеты?
