Старик уверен, что должен очистить мир от порождений Зла. И он действительно должен это сделать. Пес уверен, что служит Богу. Только Богу... И это тоже правда.
Нынешний Папа... Этот тридцатилетний выскочка уверен в том, что это по его воле войско сейчас осаждает графский замок. Ему кажется, что от его воли что-то зависит. Пусть тешит себя надеждой. Правы были язычники, только слепая надежда не смогла вылететь тогда из ящика.
Язычники вообще были во многом правы.
Они разговаривали со своими богами, и боги отвечали им. Да, боги у них были мелкими и мелочными, но они соответствовали мелочным и мелким людям. Нынешние люди не достойны Бога. Своего Бога. Ни христиане, ни мусульмане... Слишком мелки они для Него.
Кардинал глубоко вздохнул и закашлялся. В катакомбах было сыро, а он уже давно не выходил наружу. Под свет солнца. Ему нельзя рисковать. Слишком многие хотели бы его смерти. А он сейчас не может рисковать. Не может. Слишком тяжелую ношу взвалил он на себя.
Ничего. Все можно успеть потом. Потом в его распоряжении будет вечность. Бессмертие. Всего три дня он проведет в утробе Вечного города. А потом...
– Потом поворот – и можно будет увидеть Рим, – сказал Пес. – Мы уже почти приехали. До встречи с... До встречи тебе осталось умереть только раз. Один раз.
– Я уже привык, – тихо сказал Хозяин. – Мне, наверное, этого будет не хватать...
Пес засмеялся.
Завтра Пасха. Сегодня он увидит Кардинала и станет понятно, зачем все это было. Зачем он убивал. Зачем пытал.
Кардинал уверен, что Пес не понимает... А он действительно не понимает всего, но то что ставка сделана на один ход, что второй попытки не может быть – это Пес понимает прекрасно.
Пес взял нож. Смочил лезвие ядом.
Хозяин сглотнул и отвел взгляд. Он может шутить, может делать вид, что все нормально, что поднятый нож – всего лишь пауза в разговоре... Страшно. И больно.
Он сделал ставку. Одну. И поставил всё. Всё, что было у него. И всё, что было вокруг. Весь мир...
Почему же так медлит Пес? Почему так медленно отводит руку с ножом? Очень медленно... Клинок приближается к груди, ползет... Все тело Хозяина напряглось, и боль потекла от пробитых рук к сердцу... Смог бы Лжец придумать что-то изощреннее? Смог бы?
Нельзя закрывать глаза. Он приказал себе не отводить взгляда от лезвия. Это единственное, что он может делать, чтобы не утратить уважения к себе. Не закрывать глаза и продолжать разговор, как ни в чем не бывало, после того как смерть в который раз разочарованно отойдет в сторону, разведя руками.
Пес ударил как всегда стремительно. Он не хотел мучить больше необходимого и делал, что мог. Ничего, подумал он, когда тело Хозяина выгнулось, мы уже добрались.
– Ну вот мы и добрались, – сказал Старик. Прямая дорога, вымощенная камнями, вела наверх, к монастырю. Солнце уже сползло по небу до самых горных вершин. Солнце тоже устало ждать.
– Здесь только одна дорога. Вот тут. Прямо к воротам. – Старик указал рукой.
Тени от скал легли поперек дороги. Они пытались остановить пришельцев или, наоборот, ступенями стелились им под ноги.
– Лагерь ставим внизу, вот тут, ты не возражаешь?
Ловчий пожал плечами. Это глупость. Большая глупость. Они пришли к монастырю в полнолуние, когда вся эта нечисть становится еще сильнее. Сколько, он говорил, в монастыре собралось? Несколько десятков оборотней и упырей? И еще ведьмы и колдуны?
Если этот поток ярости выплеснется из-за стены и устремится вниз, к лагерю, размещенному у подножия горы... Никто не сможет этого остановить. Ни кресты, которые начали вкапывать, ни бочки со святой водой, которые выкатывают вперед.
Даже если бы за стенами прятались обычные люди, у Старика не было шансов взять монастырь без осадной техники. А вся техника осталась возле замка.
– Тебе что-то не нравится? – спросил Старец.
Что-то сверкнуло на стене монастыря под лучом заходящего солнца. Неужели и вправду там серебряные ворота? Не соврали схваченные крестьяне. Под пытками не врут.
В монастыре ударил колокол. Колокол – в логове Нечистого?
– Завтра Пасха, – сказал Старик.
– Сегодня – полнолуние, – сказал Ловчий. – Не боишься?
Очень страшно. Она первая увидела людей внизу, возле дороги. Много людей. Целое войско. Зачем?
Зачем они пришли?
Она сбежала со стены, бросилась к Тени. Посреди двора остановилась. Не к Тени нужно. Нужно предупредить аббата. Он знает... Он все знает.
Удивленное лицо Тени. Она идет от коровника.
Там, посмотри, там! Взмах рукой в сторону стены. Тень поставила ведро и пошла к лестнице.
– Отец! – крикнула Солнышко. – Отец!
– Что случилось?
