— Я хотел спросить…
Она обернулась.
— Где я могу узнать, родился ли здесь ребенок в прошлую пятницу на заходе солнца?
Она задумалась.
— Вам нужно в родильное отделение.
— Спасибо.
Ханна потянула его за руку.
— Что? — спросил он.
— Нильс, ты не думаешь, что это слишком?
— Почему? По-твоему, эстафета не передается дальше?
Нильс вежливо постучал и, так и не дождавшись ответа, зашел в палату Ханна осталась стоять в коридоре.
Цветы, шоколад, медвежата и крошечная детская одежда. Мать лежала на кровати, обняв своего новорожденного ребенка, и дремала. Молодой отец храпел, сидя в кресле. Под описание приехавшей в больницу в темном грузовике пары, которое дал Нильсу Леон, они подходили идеально. Женщина подняла взгляд.
— Поздравляю, — это было первое слово, которое пришло Нильсу на ум.
— Спасибо, — сказала она, недоуменно глядя на него и пытаясь найти в памяти его лицо. — Мы знакомы?
Нильс пожал плечами и взглянул на просыпающегося ребенка.
— Это мальчик?
— Мальчик, — она улыбнулась. — Очень нетерпеливый маленький мальчик, родился на месяц раньше.
— Пообещайте мне, пожалуйста…
Она смотрела на него с любопытством.
— Если он когда-нибудь, когда станет постарше, будет бояться путешествовать, пообещайте мне не злиться на него.
— Я не совсем понимаю, о чем вы.
— Просто пообещайте мне, и все.
С этими словами Нильс вышел из палаты.
21
Первое в жизни настоящее путешествие. Большинство помнит это ощущение — то детское предчувствие начинающейся сказки, когда самолет отрывается от земли. И все тебе в новинку: стюардессы, еда, маленькие кружки и пластмассовые приборы, похожие на игрушки из кукольного дома. И ты оставляешь позади все свои тревоги и полагаешься на тех, кто определяет направление и курс.
Запах лагуны был не похож ни на один другой запах, который Нильс знавал раньше. Аппетитный и спертый одновременно. Серо-черная солоноватая вода, которая манила так сильно, что лорд Байрон спрыгнул в канал — Нильс только что прочитал об этом в самолете в путеводителе.
Большую часть полета, правда, он просидел, уставившись в окно. Когда они пролетали над Альпами, он плакал, не выдавая этого ни движением, ни звуком. Хорошо, что Ханна с ним не поехала, она бы рассказала ему, что Альпы — не что иное, как две континентальные плиты, сложившиеся вместе, а Средиземное море через несколько сотен миллионов лет исчезнет, когда африканский континент поглотит Европу. Катрине, конечно, не могла ждать так долго, поэтому Нильс заказал билет из Венеции в ЮАР. Лететь предстояло с тремя пересадками, целый день.
Один из молодых людей у стоянки водных такси окликнул его:
—
Нильс вытащил путеводитель и указал на остров, на котором находилось кладбище.
—
Нильс попытался ответить кратким
Нильс засмеялся, когда таксист рванул ручку газа где-то на дне катера и тот понесся над водой, как брошенный камешек. Таксист взглянул на него и включился в его искреннюю радость — вот так скорость!
У пристани Сан-Микеле им пришлось переждать, пока с маленького, покрытым черным лаком катера снесут гроб. Таксист придерживал руку Нильса, когда тот соскакивал на причал, и долго восхищенно махал ему, отплывая от острова. Только тогда Нильс понял, что понятия не имеет, как будет отсюда выбираться.
Если кладбище было только предвкушением городских красот, то его ждут многообещающие перспективы. Часовни, ряды колонн, пальмы и ивы, орнаменты, лица и крылья ангелов — рог изобилия сакрального искусства, призванного помочь нам уйти из этого мира с достоинством. Первый час Нильс просто бродил по кладбищу, очарованный и сбитый с толку. Потихоньку он начал видеть вокруг систему: где стоят свежие урны, где похоронены протестанты.
Нильс шел вдоль бесконечных рядов поставленных друг на друга урн. Лица и имена. Цветы и горящие свечи в маленьких красных стаканчиках, защищающих их от дождя.
Томмасо он нашел зажатым между Негрим Эмилио и Зановелло Эдвигне. Томмасо Ди Барбара. Здесь была и маленькая фотография: лицо и кусок плеча, обтянутого униформой. Человек редких качеств. Друг.
Нильс сел на скамейку под ивой, рядом с Томмасо. Он ничего ему не принес, ни цветов, ни свечей. Он просто сидел и был самим собой. Больше даже не праведником. Просто собой.
— За мысли, систему, теорию, терпение и за осознание нами всей полноты вопиющего незнания: астрофизика Ане К. Андерсен из Центра Темной космологии при Институте Нильса Бора.
— за важные детали в описании графиков дежурств, туристов и островного сумасшествия: Луку Коссона из венецианской полиции;
— за экскурсию и помощь в том, чтобы избежать наводнения: сестру Мэри Грейс и отца Элизио из Ордена Святого Иоанна, несущих служение в хосписе больницы Фатебенефрателли.
— за разговоры и письма о Талмуде, Торе и тридцати шести праведниках — старшего раввина Бента Лекснера;
— за возможность заглянуть в вечность — Аню Люсхольм;
— за открытие нам мира под Королевством — Бьярне Рёдтьера, Бента Йенсена и Сусанне Хансен из Центрального архива Королевской больницы;
